Голосование за ходы

Что ж, было страшно. Страх такой, что разгоняет кровь в жилах, вливает силу в мозолистую ладонь, превращает немолодое уже тело в тонкую чуткую струну. Страх, что заставляет дерзкий смех вырываться из глотки вперемешку с лихим гиканьем. А если нужно, приращивает крылья к ступням.

В памяти Бёльверка навсегда отпечатается образ летящих по заснеженному полю добротных саней. Облепленных сильными мужами с остекленевшими от скорости происходящего глазами. Обалдевшие от ужаса, оскалившиеся в пене морды коней. Треск льда и скрип саней во внезапно наступившей тишине. Чёрный силуэт под замерзшим заливом. А затем - треск ломающегося дерева, предсмертные всхрипы коней и тяжёлое сбивчивое дыхание лежащих вповалку товарищей. Помятых, но живых.

Если уж ему не суждено будет сгинуть в бою, когда-нибудь Бёльверк сложит об этом походе песнь. Славная она будет, ведь висы уже как бусины сами нанизывались на нить повествования. А это и есть признак славного подвига.

Меж тем, местный ярл принял их радушно и усадил у очага. Отогревая кости и попивая эль, Бьёрнсон слушал речи спутников и неспешные пересуды здешних воинов. Старый Гудгерд сказал верные слова и Бёльверк решил пока не добавлять своих сверх меры.

Бёльверк зимовал во Фломе. Радости в этом было мало, славы и вовсе никакой. Но возраст его уже не позволял относится к зиме легкомысленно. Если и были ещё предначертаны ему на долгом веку подвиги и приключения, пусть они случатся летом.

Зимовал он у своего старого побратима, ныне местного хольдара. С его семьей и прибыл он на альтинг.
Среди воинов и карлов было много знакомых лиц. Бёльверк ел, пил вместе со всеми. И ждал своего часа.

Наконец, Торугв взял слово. Бёльверк слушал внимательно, слушал и думал.
Решение он принял мгновенно. И думал лишь над драпой, которую следовало сложить в начале похода.
Такой славный воин, как Бёльверк, мог чаять лишь одного. Получить шанс встретить смерть под стать жизни, которую прожил. И вот шанс явил себя. Спасение народа Бифроста от неминуемой гибели было подвигом среди подвигов, славным и, скорее всего, смертельным.

Когда висы были готовы, Бёльверк вышел в центр, где уже стояли двое. Молодой воин и старик.

Назвавшийся Сигбьёрном был добрым воином, Медвежий Сын почуял это сразу. Двадцать лет назад он, пожалуй, уложил бы его. Сейчас - нет.
Старик же походил на купца. Бёльверку понравилась виса, которую он сложил.
Миновав Сигбьёрна и Гудгерда, Бёльверк приблизился к столу конунга и достал свой дар для владыки. Это был рог для браги оделаный железом и испещренный рунами. Склонившись перед конунгом, Бёльверк протянул ему рог и возвестил зычным голосом:

В рог я руны врезал
Кровью их окрасил
Чтоб колец даритель
Пеной волн напился

Враны чтобы пили
Вражьих трупов брагу
Мерной речи мёд пусть
Други пьют на тинге

Освободившись от дара, скальд обернулся к собранию и продолжил свой ритимчный сказ.

Лев деяний славных
Турогв кличет вече:
Вольные внемлите
Вёльвы предсказанью

Кукушка не кукует
Коль клекочет сокол
Ясень битвы ясен
Среди ольх смолистых

Бёльверк из Скьёлдрена
Бёльверк Сын Медведя
Тот, кто тайны ведал
Тот, кто руны резал

Князю он клянётся
Видят все на тинге
Вежу плеч не прятать
В буре длинных копий

Клятву он исполнит
И в отцов чертоги
Ливнем стрел умытый
Сын Медведя вступит

Так сказав, Бёльверк занял своё место в центре тинга и скрестил могучие руки.

Леопольд обернулся лишь один раз. Больше он не возвращался ни в Унгарию, ни к жизни наемника.

Его раны так и не зажили бесследно. Кости срослись, вспоротая когтями плоть затянулась, но ловкость и быстрота реакции не вернулись. Навсегда покинула его и лихая отвага. Но он продолжал жить. И жизнь его была долгой.

Даже много лет спустя на ярмарке можно было увидеть скособоченного немолодого потасканного мужчину с лицом когда-то явно красивым и благородным. Он ударял по струнам и чистым сильным голосом затягивал песню о ландскнехтах. Песен было много и повествовали они о разных персонажах. Об отважном гауптманне Боммеле и об удалом богатыре Ульрихе. О Германе-простаке и о Йогане полу-тролле. О Хансе и Людвиге - метких стрелках. И о прочих мертвецах.

"И грохочет, грохочет, тревогу барабан!" - со смехом подпевал на ярмарках простой люд и бросал в старую роскошную шляпу медяки.

Зал усеяли трупы. Леопольд пока еще был жив и старался внести в сражение посильную лепту. Перезарядка, выстрел, снова перезарядка. Кровь растекалась по полу, красила его дорогие туфли. Мертвецы широко распахнутыми глазами пялились на происходящее - теперь они в роли зрителей.

"Интересно, они все потом поднимутся и тоже нападут на нас?" промелькнуло в голове Лео. Он представил себе здоровяка Германа с длинными ушами и острыми хищными зубами. Сплюнул, перекрестился и пальнул в короля-вампира, целясь в его лысую голову.

Андерс плелся в хвосте экспедиции, сосредоточившись на дыхании. Годы были уже не те, да и раны давали о себе знать. Нужно было сохранять энергию на обратный путь, если таковой вдруг случится.

Болотники не заставили искать себя слишком долго. Не стали они и готовить засаду. Просто встретили их лоб в лоб на прогалине. Странные они люди. Андерс пригляделся - и правда люди. Значит и тут можно выжить. Вроде как выжить.

Но стрелы уже полетели и сержант гаркнул приказ. Взгляд браконьера нашарил лучницу, руки вскинули лук... Как же она похожа на его дочку. Как ее занесло на болота? Кого она тут искала? Жалко девку. Андерс печально шмыгнул носом, выпуская стрелу прямо в лицо девице.

Иногда так горишь на работе, что не можешь остановиться даже в выходной. Среди ландскнехтов нередко попадались работоголики. А уж его компания отличалась особым рвением. Леопольд вполне всерьез собирался пропустить потешные бои и занять себя более изысканными развлечениями. Но увидев, что вся бравая банда уже носится по ристалищу, дубася один другого тяжеленными палками, Лео только вздохнул, бросил какому-то беспризорнику недоеденное яблоко и закатал рукава.

Подхватив со стойки длинную и увесистую деревянную палку, Лео перепрыгнул через парапет и присмотрелся к происходящему. Несколько пар уже дубасили друг друга и молодой ландскнехт решил не лезть к старшим. Тем более, что с другого края арены на него внимательно смотрел Ульрих. Ульрих ему в целом нравился, симпатичный малый, хоть и простоватый. Но должно быть он здорово ревновал, ведь оказавшись рядом с Леопольдом он не мог не видеть, что красавец фон Розенхайм затмевает его как внешностью, так и классом.

Молча кивнув сопернику, Лео взмахнул палкой и ринулся навстречу.

Леопольд добродушно улыбнулся Йогану, выдерживая тяжелый взгляд. Почему-то этот ландскнехт прозывался Подковой, но про себя Лео окрестил его Фиником из-за сморщенной и мрачной физиономии, больше всего напоминающей вяленый сухофрукт. Характер у него был под стать - тяжелый, вязкий и совсем не гладкий. Впрочем, Лео решил, что его здесь не пытаются официально задеть и потому не стал спорить с гауптманном.

Положим, нести знамя - миссия почетная. Но Леопольд даже рад был согласился передать свою ношу другому. Все же знамя здорово замедляло, к тому же делало его мишенью для стрелков. Рука мужчины разжалась, оставляя знамя в здоровенной лапище Йогана.

- Мое почтение, геноссе.

Оказавшись снова налегке, Лео поправил лихую шляпу, салютуя Йогану с вечной своей зубастой улыбкой, и вытащил свой верный клинок из золоченых ножен. Теперь он был в полной боевой готовности.

Нет, можно, конечно, купить леопарда, посадить на золотую цепь, кормить свежей олениной. И все лишь для того, чтобы тот ловил крыс в подвале твоей деревенской усадьбы. Кошки же ловят крыс. А леопард - это кошка.
Все логично. Логично, но так пошло, черт побери.

Так думал Лео, вышагивая неторопливо в самом центре небольшого отряда. Все в Унгере было пошло, провинциально и уныло - так продолжилась его мысль. Все кроме великолепия природы, конечно. Матушке природе Лео прощал все. Эти продуваемые ветрами степи, эти прохладные тенистые рощи, изумрудные холмы, коралловые перси здешних девиц - все это было придумано природой раз и навсегда в едином незыблемом виде. Но придумал это бесспорно гений.
Лео взглянул вверх и улыбнулся безоблачному небу, мелькающему в кронах деревьев. Кто-то там явно любит его.

По сторонам, сзади и впереди тяжело бряцал металл, поскрипывали старые кости ветеранов. Слабый ветерок вполсилы трепал знамя отряда, покоящееся на плече Леопольда. В ветвях пели птицы, а больше никаких звуков и не было. Идиллия.
Вдруг впереди - сдавленный стон, взволнованные голоса. Врагов еще не видно, но ландскнехт уже чует скорую схватку. Пока старый лекарь ставил на ноги раненного, Лео зарядил свой массивный кавалерийский пистолет и взял в свободную руку. Во второй руке он держал знамя. Без знамени компанию наемников нынче и уважать не будут, это как магазин без вывески.

Вместе со всей Тессерой, алинга вступили в эпоху долгого лета. Согретая щедрыми лучами солнца, кровь их бурлила, подталкивая на великие свершения. Под руководством пламенного Оракула на плоскогорье вырос первый южный город - Флегос. Алинга, обитающие в нем, больше не кочевали, а вели оседлый образ жизни, насколько позволяли им паттерны движения ламангов.

К Оракулу стекались паломники со всех территорий, занятых алинга. Все помнили и желали своими ушами услышать огненных духов, говорящих голосами предвечных. В Флегосе они оставляли дары и подношения, от чего первый город рос и богател еще больше. Его обитатели и себя начали называть тем же именем - флегой, щиты. На своих щитах они изображали грубые подобия солнечного диска и повадились дерзко ходить к соседям во всеоружии, чтобы обложить тех данью.

Лето - время войн и бурного размножения. Алинга умножались не только во Флегосе, но и на побережье. Не прошло и полвека, как обитатели периферии начали перенимать технологии и обычаи, увиденные ими в метрополии. Все алинга научились мастерить щиты - кто из дерева, а кто из панцирей морских тварей. Поняли прочие алинга и силу городов. На западном побережье вскоре начало расти второе поселение детей солнца. Вскоре после этого города возникли и на восточной и северной оконечностях ойкумены алинга.

Говорят, что идею построить новый город старейшинам западных алинга нашептал сам Оракул, когда те взошли на Виссай, чтобы испросить совета. Хотел ли Оракул поселить раздор в сердцах алинга? Или же укрепить жизнеспособность всей расы? Пожалуй, и то, и другое.

Три города получили названия Себеш, Хафсам и Кинкай.
Западный, Себеш, объединил потомков древних семейств алинга, которые покинули Виссай одними из первых. Себеш значит "отважный" и именно отвагу его обитатели ценят превыше всего. На своих щитах себей изображают круг из копий, составленных наконечниками внутрь.
На востоке, в устье полноводной реки Кай, поселились охотники и рыболовы, зовущие себя кинкай - дети реки. Их земли столь богаты, что именно кинкай стали первыми торговцами среди алинга. Свои щиты они украшают волнообразным знаком воды.
Последним, на побережье теплого озера Устеш, был заложен Хафсам - "край, дальняя граница". Здесь алинга обосновались сравнительно недавно и были они любопытны, находчивы и более прочих склонны к путешествиям и риску. Своим символом северняне избрали ощеренный череп врыкогласа.

Все алинга все еще склонялись перед Оракулом, но походы флегой за данью теперь чаще оборачивались кровью, чем добычей. Флегой больше не чувствовали себя боханами среди ламангов и в землях алинга установилось временное равновесие.

- Конечно, поедем, - рассеянно согласился мужчина, усаживая дочку в свой автомобиль. Одна за другой стукнули дверцы, щелкнули ремни, бодро провернулся ключ и мотор привычно заухал. - Поедем, малышка. Только папе нужно еще кое-куда заглянуть.
Церковь Святого Филиппа располагалась буквально в нескольких минутах езды и путь был отлично знаком Тони. В детстве родители частенько водили его и брата туда на мессы. Церковь еще называлась Железной церковью, что всегда восхищало маленького Тони. Была в этом здании какая-то необычная сила, несмотря на вполне обычный внешний вид. То же можно было сказать и об отце Эндрю, не так давно сменившем умершего от старости отца Джорджа. Тони испытывал определенное уважение к этому розовощекому, коренастому священнику с вечно блуждающей на губах благостной улыбкой и неожиданно властным баритоном. Иззи знала об этом и видимо поэтому предложила поехать именно к нему.
- Мы только зайдем к отцу Эндрю. Помнишь его? Нет, не помнишь, конечно. Он тебя крестил.
Тони продолжал бубнить какую-то чепуху, успокаивая то ли девочку, то ли самого себя. Тем временем, машина плавно остановилась неподалеку от здания церкви и Тони со вздохом отстегнул ремни безопасности. Протянул дочке руку - пойдет ли она с ним внутрь?

От Тони не укрылся тот новый взгляд, который бросила на него его младшая. И он принял его стоически. Ее слова причиняли боль. И он был им рад, ведь молчание стократ хуже.

Да, он уже не мог считать себя добрым, сильным, уверенным в себе великаном, какого привыкли видеть в нем дочери. Теперь он был просто загнанным в угол отцом, который оказался готов на все ради спасения своих детей. А эта роль, оказывается, далека от примера для подражания.
По сути, он убил двух девочек, чтобы спасти двух других девочек. Только потому, что они были его родные, кровинушки. Здесь не было ничего благородного. Эгоизм, слабость, беспринципность. Его было за что презирать. Разумеется, он не знал об этой части сделки. А если бы и знал - пошел бы на нее тогда? Принес бы кровавую жертву дьяволу по собственной воле, осознанно?
А ведь пожертвовал он не только чужими детьми, но и собственную личность растоптал не задумываясь. О таких последствиях он даже и не помышлял, когда засыпал в постели, зажав тяжелую монету в кулаке.

Все это тяжелым грузом лежало на сердце мужчины. Но нужно было как-то ответить Мэйси, она не может ждать пока он разберется в своих чувствах.
Тони не любил врать своим девочкам. Разве что позволял себе приврать по пустякам. Например, когда наконец-то сдохла дурацкая кошка Иззи, он сказал им, что она просто убежала. А вот про развод он им рассказал всю правду, хоть Иззи и не хотела "травмировать" детей.
Ему казалось, что он очень хорошо чувствовал, когда ложь дозволена, а когда - нет. И сейчас был именно такой момент, когда фальши быть не могло. Но разве можно рассказать Мэйси все как есть и при этом не повредить окончательно ее и так расстроенный разум?

- Детка, ты пойми... Я должен защищать тебя и Саманту. Ведь я ваш папа. Понимаешь? Что бы ни случилось, я должен думать прежде всего о вас. Мне очень жаль, что твоя подружка умерла. Но разве лучше было бы чтобы ты была там вместо нее?

Тут Тони внезапно до костей пробрал ужас, когда он представил себе, что Лиз и к нему может прийти ночью. И с ней у него будет совсем другой разговор.

"Раз!" Удар сердца, шаг, выпад копьем. "Раз!" Удар, шаг, выпад. "Раз!"

Размеренно раскрываются полторы сотни пар легких. Крепко ступают вперед полторы сотни ног. Полторы сотни рук выбрасывают вперед древко. Полторы сотни сердец бьются в унисон. Ликий чувствует пульс секции. В ее жилах молодая, пьяная кровь. И старый Ликий чувствует ее сегодня в своих жилах.

Он не хотел лить кровь на этом поле. Ему не нравилась война с тех пор, как он впервые услышал это рокочущее "Раз!" и почувствовал брызги горячей соленой крови на своем лице. Было отвратительно и страшно видеть молодые, сильные тела соотечественников проткнутыми, изломанными, раскрытыми настежь. Он думал, что все это уже давно осталось позади, но прошлое неумолимо догоняло его. Сегодня в бой шли даже подростки и старики.

"Раз!" доносится из пасти Деметриуса и Ликий делает шаг. Тогда, на построении перед марш-броском, Деметриус узнал его, но никак этого не показал. Деметриус считал тех, кто не были воинами по призванию, людьми второго сорта. Для того, чтобы заслужить его уважение мало было просто не быть трусом.

Но Ликий плевать хотел на Деметриуса. Сегодня он защищал не просто свой дом и свою семью. Сегодня он был частью последнего бастиона порядка на пути черных волн хаоса. Падет Железный Полис и падет яркий светоч во тьме окружающего невежства. А значит и вся жизнь его, потраченная на постижение и преумножение мудрости, была прожита зря.

Вот старик вновь выбросил вперед копье, но в этот раз что-то было не так. В какофонии боя не хватало одного звука. Бомм! Прозвучал удар гонга, но Деметриус молча рухнул на землю, сраженный секирой. "Десятник погиб!" - закричал кто-то рядом. Сердце Ликия пропустило удар и время на мгновенье замерло. Огромный дикарь склонился над десятником, еще один забрался на щит фалангита слева. Выбор был сделан мгновенно и копье Ликия рванулось вперед и вверх, нанизывая татуированного варвара с ножом. Шаг и брешь закрыта.

"Раз!" - донесся бронзовый раскат из груди ветерана. Сердце забилось вновь. "Раз!" Удар, шаг, выпад.
Железная машина Полиса не имела права дать сбой.

Конечно, совсем не этот голос хотел услышать сейчас Меткалф. Но весть, которую принёс этот бесцветный, отчуждённый полу-шёпот, оправдывала все те гадости, которые были сказаны этим голосом несколькими годами ранее.

Тони зажмурился и несколько раз вдохнул. Перед глазами плыли цветные пятна, а в ушах подозрительно звенело. Но всё это было даже в радость.
- ...Энтони? Алё? Ты вообще меня слышишь? - наконец донеслось до его сознания.
Похоже, он слишком долго молчал. Прочистив горло, Тони прохрипел в ответ:
- Извини, я не хотел тревожить Мэйси. Но я хотел узнать как она. Я хотел бы увидеть девочек... Им ведь тоже это нужно, Из.

Конечно, ужасно хотелось повидаться с дочерьми прямо сейчас, но одно осознание того, что они живы, что весь вчерашний страшный сон перечёркнут начисто, придавало сил и успокаивало. Тони убедил себя сохранять спокойствие - Иззи только и ждёт, чтобы забрать у него право видеться с детьми. Нельзя вести себя странно и давать ей повод.
В конце концов - уик-энд у них никто не может отобрать.

Вгляд Тони скользнул по стене и наткнулся на постер его заведения, где была изображена сгорбленная фигура в плаще. По спине вдруг пробежали мурашки. Он всё-таки заключил договор с дьяволом. А значит теперь он в большой беде. Но девочки его живы, а ради этого он готов был и сам прыгнуть с головой в адское пекло.

Непрошенное блеклое утро приняло в свои вязкие объятия мужчину, пожёванного и выплюнутого из страшного, мутного сна. Тони рывком сел и приоткрыл рот, впуская в лёгкие застоявшийся воздух комнаты. Какое-то время он просто дышал, стараясь успокоить издёрганный организм, как успокаивают раненое животное. Рука автоматически прошлась по нижней губе, которая странно саднила. Кровь. Прикусил в сне. Что-то ему снилось. Паршивое что-то. Забыл.

Мужчина нехотя встал, подошёл к окну и отсутствующим взглядом прошёлся по улице. Пошарил под подоконником и достал пачку сигарет. Закурил.
В руке он крутил ту самую монету. Что там говорил крысомордый? Уснуть с этой монетой - и что-то произойдёт. Какое-то желание осуществится. Нет, три желания. Ну он-то точно знал что ему сейчас нужно.

Тони недоверчиво поглядел на монету, словно ожидая от неё каких-то немедленных действий.
А в голове крутились сомнения. Не занимается ли он ерундой? Не сошёл ли он с ума от горя?
Иногда случались такие удары судьбы, от которых он не мог увернуться, не мог дать сдачи. Не мог совсем ничего поделать. Оставалось только стоически выдерживать боль. Но стоиком он не был, он до сих пор не знал как справляться с такими ситуациями.
Тони положил монету на подоконник и присел на пол. Обхватив голову руками, он тихонько завыл.

Выйти из комнаты было страшно. Выйдет, увидит глаза матери, Робби... Поймёт, что девочки, конечно, мертвы бесповоротно и ничего уже не поможет. Никакие волшебные монеты и сказки. И тогда - всё. Конец.

Эпоха замков уже давно канула в лету и это мрачное строене резало глаз даже пожившего в Англии Марата, как торчащее посреди поля ребро динозавра или присыпанный пляжным песочком египетский сфинкс. Ну откуда, спрашивается, он тут взялся посреди приуральских лесов? Или он каким-то волшебным образом перенёсся в Шварцвальд?
Вопросов и так уже скопилось слишком много и шеф решил повеременить с размышлениями. Может внутри замка что-то станет понятней. Какие-то документы или старые письма найдутся, а то и туристические проспекты. Не бывает же так, что замки полтыщи лет стоят неприкаянные, тем более этот так хорошо сохранился.
То что внутри царила темнота Марата даже как-то приободрило. Он больше не хотел ни с кем встречаться в этом лесу. Совсем.

Мужчина определил в какой стороне располагались ворота и двинулся к ним по узкой тропе. Кое-как взобрался на порог и взялся за кольцо на двери.

Раньше Тони никогда не падал в обморок. Бывало вырубался от злоупотребления алкоголем или хорошего удара в челюсть. Но ни разу от эмоциональной перегрузки.
Состояние это было странное и ужасно неприятное. Но, вместе с тем, погасший мозг принимал его без протеста. Ему было всё равно. Не мудрено было спутать эти ощущения со смертью.
Но чувства возвращались к нему и нехотя пришлось признать - он всё ещё был жив.

Оперевшись на Робби, Тони медленно поднимался на ноги. Он не знал зачем. Воли в нём не осталось, поэтому он действовал опираясь на волю друга, который зачем-то хотел его поднять и куда-то вести. Ноги передвигались сами с собой, но как-то вяло и рвано, словно испульсы посылал не его мозг, а мозг Роба, поддерживающего босса в вертикальном положении.
Шаг, ещё шаг. Позади осталась обитая металлом ледяная дверь, врач с умными грустными глазами, строгий сосредоточенный полицейский. Маленькая Мэйси, с вечно сопливым носом и хрипловатым шёпотом. Курносая Сэм со своими личными мнениями на каждый случай и дурацкой первой любовью. Все это осталось позади.
Тони споткнулся и на мгновение повис в объятьях Робби. Но тут же совладал с собой. Устоял. Нужно идти. Куда? Неважно. Нужно двигаться, не оставаться здесь. Робби знает что делать.

Внезапно мозг зарегистрировал сильную боль в руке. Там был зажат какой-то ребристый предмет, зажат намертво. "Монета," - подсказала память. Проклятая монета. Мужчина сжал её ещё сильнее, так что побелели костяшки.
- Я на всё соглашусь, Роб, - вдруг забормотал Меткалф, - Я всё сделаю. Ты мне только найди его. Найдёшь его, Робби?

Тони бредил. Кого он собрался искать? Зачем? Как Робби найдёт этого проклятого крысомордого, если уж он сам дьявол или вроде того? Но эта была последняя ниточка. Лукавая, убийственная ниточка. Грязный шприц, найденный в подворотне, изнывающим от многодневной ломки наркоманом. Не важно что там будет дальше. Хоть бы сейчас снова было хорошо.

ссылка
Тони шёл очень осторожно. Его пальцы подрагивали и в ногах ощущалась какая-то странная слабость. Казалось, поставь он ногу немного небрежно - и не удержит равновесие.
Захотелось повернуть назад. Нельзя.

Дверь едва слышно скрипнула и сердце мужчины подскочило, как от удара грома. Они были там. Тони увидел руку Сэм уже с порога. Он очень любил эти руки. Маленькие дерзкие хрупкие кулачки на его груди. Нежные ладошки на его волосах. Как славно они пахли. Невинностью и цветочным мылом.
Здесь пахло только смертью.

Тони шагнул вперёд. Ему было очень страшно и плохо. В животе заурчало. Там словно вращалась воронка урагана. Хотелось то ли курить, то ли блевать.
Он хотел попросить, чтобы простыню не срывали сразу. Чтобы дали ему время. Ещё несколько минут. Но распухший язык прилип к сухому нёбу и он только вхолостую шлёпнул губами.
Закрыть глаза! Но и это не получалось. Он хотел смотреть на эти милые смешные мордочки. Он хотел смотреть на них неотрывно целую вечность. Пока они вдруг не бросят ребячиться и не прыгнут со смехом ему на шею.
Притворись мёртвой, чтобы не идти в школу - любимая игра Мэйси. Хватало её только до тех пор, пока папа не применял запрещённое оружие - щекотку.

Тело мужчины содрогнулось в немом рыдании. Он протянул руки, чтобы опереться на стол и пережить острую, почти физическую, боль. Слёз не было. Всё же он мужчина. Большой и сильный. Таким и должен быть отец двух дочерей.
"Пап, ну я же уже взрослая. Ну что со мной может случиться?" Это голос Сэм. Она всегда дулась, когда он запрещал ей оставаться на ночь у подружек.
Перед лицом проплыли глаза. Остекленевшие. Тусклые. Не узнающие его.

Мужчина обмяк и не заметил как очутился на полу. Его подхватили сочувствующие руки. Его пытались вернуть. Но тщетно. Тони больше не было.
"Я просто умер," - звенела в сознании единственная фраза. "Просто я умер," - упрямо повторял какой-то последний действующий механизм в мозгу Тони, как будто его смерть отменяла все остальные беды, постигшие его.

День начинался неплохо. Тони на удивление хорошо выспался и позавтракал в своей любимой кафешке в нескольких кварталах по навправлению к реке. Время от времени он позволял себе эти ленивые чаёвничанья с блинчиками или куском пирога и утренней газетой. Правда, читать газеты сегодня абсолютно не хотелось. Мысли крутились вокруг его девочек - приближался уик-энд, а ведь он обещал сводить их на ипподром. Позволит ли погода?

Дальше были дела, простые, рутинные и бесконечные. Тони вернулся в паб уже далеко заполдень. Звонок матери застал его аккурат во время разгрузки фургона. Всучив ничего не понимающему помощнику повара ключи от машины, хозяин паба на негнущихся ногах ввалился в свои владения. Большой плазменный телевизор бормотал что-то невнятное бесцветным голосом, а на экране мелькали фотографии. Всё вокруг было каким-то странным, непонятным и чужим. "Дереализация," - вспомнил Тони слова своего психолога, к которому ходил вот уже второй год, няньча свою депрессию. Сердце вылетало из груди, но казалось, что он умер уже пять минут назад и просто продолжает конвульсировать. Тело и мозг сковало оцепенение. "Паническая атака".

С офицером Тони говорил уже на автомате, отвечая невпопад или не отвечая вовсе. Он тут же забыл всё что говорил в трубку.
- Робби... - голос сорвался и Меткалф надрывно захрипел, - Робби! Отвези меня.
Старый друг быстро понял какую помощь от него требуют и выскочил из-за стойки, на ходу доставая ключи. Тони двинулся было следом, но остановился как вкопанный перед лежащей на полу страшной монетой. Несколько раз он пытался нагнуться, чтобы подобрать её, но никак не мог себя заставить. Наконец, дрожащие пальцы подцепили антикварный фунт и сунули его в карман. С этим он ещё разберётся. А сейчас нужно убедиться, что это всё не обман, не трюк. Он должен был увидеть это своими глазами. Если это правда... В своём воображении Тони снова и снова брал крысомордого за уши и давил, давил, пока у того не лопались глаза. Но каждый раз голова мерзавца восстанавливалась и давить приходилось снова.

Оказавшись на улице, он втянул в себя сырой воздух. Дышать стоя было очень трудно и он с благодарностью плюхнулся на пассажирское сидение подъехавшей машины Робби. Снова начал заливаться телефон и Тони вспомнил об Иззи. Может это она? Нужно ей позвонить? Нет, не может он сейчас и её выслушивать. Мужчина не глядя выключил телефон и больше не шевельнул ни одним мускулом до самой больницы.

- К речке не пойду. - отрезал Марат. - Нас там самих съедят. А в погребе могут быть запасы еды. Жили же тут люди?
Шеф, в основном, ориентировался на российские сериалы. Сам он никогда в погребах не бывал (кроме винных).

Человек теоретически может обработать и принять любую полученную информацию. Он не сгорит, как компьютер, а просто несколько раз перезагрузится. Видимо, исходя из этой мысли, Марат снова ненадолго отключился и теперь постепенно приходил в себя под лучами двух грёбаных светил.
Мужчина медленно встал и размялся. Сначала - наклоны и повороты, потом - помесил прохладный воздух ногами, пробежался кругом. Наверх он старался не смотреть, словно отсекая лишнюю информацию. "Не думать о втором солнце!"

Страшно хотелось пить и он попытался стряхнуть немного влаги с ветвей и листьев в свой пересохший рот. Нет, в лесу он долго не протянет. Где бы он ни оказался, необходимо было срочно выйти к людям. Нет, к чёрту людей. Главное - припасть губами к сладким плодам цивилизации. Магазин, заправка, да хоть кран с водой на полустанке. Вот что ему нужно. А люди пусть теперь держатся подальше.
С этими мыслями Марат побрёл в сторону противоположную (как он надеялся) от вчерашней и вскоре набрёл на самую настоящую башню.

В поведении Марата начал прослеживаться m.o. дикого зверя. А скорее даже первобытного человека. Выглянув из-за ствола он принюхался и прислушался. Из башни доносился треск ломаемого дерева. Там кто-то засел внутри, явно дикий или просто неадекватный. Зато рядом с башней были раскиданы полезные вещи. Крадучись Марат подобрался к могилам и выдернул один из мечей, тот что получше выглядел. Пригодится. В башню заходить было стрёмно и мужчина огляделся в поисках колодца или иной ёмкости с водой, чтобы подкрепить силы.

Жуткие завывания неслись в спину убегающему Марату, но он и не подумал обернуться. Впервые за долгое время, возможно, за всю взрослую жизнь, молодой человек испытывал животный неконтролируемый ужас. Да, бывало страшно и раньше. Но раньше страх был понятным и конструктивным. Он разгонял кровь и помогал сосредоточиться на решении проблемы. Был и отцовский гнев, и нож в подворотне, и аварийная ситуация на дороге. Всё это решалось.
Но сейчас было иначе. Сейчас абсолютно выбитый из реальности мозг накачивал тело бестолковым адреналином, превращая Марата просто в обезумевшее животное. Решение было одно - бежать как можно дальше, а там - забиться в какую-то нору и не шевелиться.

Примерно так и поступил Аксанов младший, когда бежать уже просто не было сил. Перхая и надрывно скрипя лёгкими, мужчина остановился посреди какой-то поляны и только теперь позволил себе обернуться. Место было чертовски похоже на то, в котором он очнулся. Но для городского человека в лесу все поляны похожи.
Привалившись спиной к какому-то мощному стволу, Марат вжался в дерево, пытаясь перевести дух. Только теперь он обнаружил, что обронил пистолет и теперь беззащитен перед... перед непонятно чем. Перед чёртом и всеми дэвами ада. Тихонько заскулив, он обхватил голову руками, пытаясь вернуть присутствие духа и способность мыслить. Что делать дальше он не знал, поскольку правила игры кардинально поменялись. Несмотря на довольно скудную фантазию, он понимал, что больше не находится в привычной ему реальности.

ссылка
Тони проводил незнакомца мрачным взглядом и вернулся к повседневным заботам. Конечно, настроение было безнадёжно испорчено, но проблем, которые проедали плешь каждый день, и без того хватало. Прежде чем выкинуть неприятное происшествие из головы, Тони, для очистки совести, отправил несколько сообщений с острожными вопросами коллегам-рестораторам и этим пока ограничился.

Остаток вечера прошёл тихо, что не улучшило настроения. Через бар прошли всего две дюжины местных, которым и ураган не помешает пропустить пинту-другую перед тем, как вернуться к благоверным. Глинтвейн так никто и не затребовал, да и дорогие напитки остались нетронутыми. Ну что ж, завтра будет новый день.
Распрощавшись с сотрудниками, Меткалф неспеша бродил по опустевшему залу и выключал свет. В руке болталась початая бутылка виски.

По традиции, перед сном нужно было проведать мать и выслушать какую-то очередную историю из разряда "нет, ну ты представляешь себе это, сынок?" На этот раз повествование касалось какого-то новомодного молодёжного театра в нескольких кварталах к югу. Там ставили Короля Лира, но представление было просто чудовищным, так как зрители сидели на сцене, а действие разыгрывалось в партере. К тому же, актёры играли спиной к зрителям, подумать только. Рассеянно покивав головой, Тони пожелал матери споконых сновидений и по привычке заглянул в комнату девочек. Посидел на кровати, бессмысленно уставившись в стену. Чтобы как-то прогнать накативший ступор, погонял приставку, которую купил дочкам на прошлое рождество. Одному играть было скучновато, но немного помогал скотч.

Наконец, начал подступать сон. Завалившись в свою берлогу, Тони расплылся в кресле, разглядывая почти пустую бутылку славного шотландского виски. С этикетки на него с хитрой полуулыбкой глядел юный Роберт Бёрнс.
"It's hardly in a body's pow'r, to keep, at times, frae being sour." - с утрированным акцентом сообщил мужчина своему молчаливому собеседнику. Да уж, не в бровь, а в глаз.
Опустошив ёмкость могучим глотком, Тони запихнул её за кресло. Послышался характерный звук, свидетельствующий о наличии за креслом приличного количества стеклотары. Мужчину мучало одиночество и какая-то противгая тоска. Отвык он от холостяцкой жизни. Опять пришло это мерзкое состояние - вроде и хочется спать, но понимаешь, что если ляжешь в кровать, то только проворочаешься всю ночь до рассвета. Мутный взгляд обвёл комнату и вдруг остановился на кипе бумаг, валяющейся на столике. В памяти мгновенно всплыл дневной разговор и тут же кольнуло раздражение. Чего ради он притащил эту макулатуру сюда, вместо того, чтобы выкинуть всё в мусор? Нездоровое любопытство? Ну что ж, можно и удовлетворить.
Протянув руку, он подтащил бумаги к себе. С тяжёлым стуком на пол упала странная монета. Тони поднял её и какое-то время рассматривал. Чёрт, да это же какой-то антиквариат. Затем развязал тесёмки и развернул первую газету.

Что-то едва заметно изменилось в настроении и самочувствии Тони. Словно внутренности Хромого Ангела подёрнулись липкой паутиной тревоги. Чаще забилось сердце, а в голове, пока ещё тихо и неуверенно, зазвенел предостерегающий сигнал.
Всё ещё пытаясь разобраться в своих ощущениях, мужчина из вежливости присел за столик незнакомца. Работы не было, так почему не уделить этому пиджаку несколько минут времени? В конце-концов, люди приходят в паб не только за выпивкой, но и для того чтобы социализироваться. А кто лучше поможет страждущему, чем потомственный владелец одного из старейших заведений города? Разве что бармен-ветеран с психологическим образованием.

Но чем дальше углублялся гость в своих речах, тем больше каменело лицо хозяина. Теперь понятным стало внезапное ощущение опаности - таких гусей шестое чувство сразу помечает, бывалого человека врасплох не застанешь. Пиджак всё ещё распинался, а глаза Тони уже начали слегка стекленеть, говоря о напряжённой работе мысли под массивной черепной коробкой.

Если воспринимать болтовню чужака буквально, выходил какой-то сказочный бред. Но буквально Тони эту болтовню воспринимать не стал. Для психа этот молодчик слишком хорошо одет. Нет, он в своём уме и явно считает себя большим ловкачом и мастером иносказательного жанра. Этот ублюдок просто решил поиграть с ним в игру, видимо, на случай записывающих устройств или просто для развлечения.
Что получалось, если соединить все точки в этой басне? Он уже давно находится у кого-то под колпаком. На него собрано досье. Его собираются шантажировать с целью получения денег. Что вообще имеется в виду под "пенни"? На какую сумму намёк? Он что должен сам догадываться?
И, чёрт возьми, он уже лет пятнадцать чист, как банковский счёт ирландца. Есть кое-какие выкрутасы с бухгалтерией, но это может грозить разве что штрафом. Так какого дьявола? Что там в этой папке? Да ничего!
Может это какая-то новая мафия пытается отжать у него собственность и как бы прозрачно намекает? Поляки? Меткалф осмотрел собеседника и подумал, что тот и правда смахивает на поляка со своей крысиной рожей.
Нужно будет пробить среди знающих людей кто там им интересуется и с какой целью. А сейчас...
- Я прошу вас немедленно покинуть заведение... сэр, - спокойно, но с очевидным нажимом произнёс Тони, медленно поднимаясь из-за стола. Глаза его неотрывно сверлили нахального типчика, словно пытаясь прибить того к полу. Всем своим внушительным видом Тони показывал, что не будет повторять дважды.

Мало кто подозревает, что даже самые популярные пабы большую часть рабочего времени пустуют. Если, конечно, не ялвляются некоей туристической Меккой. Хромой Ангел, в основном, жил за счёт постоянных клиентов.
После открытия в паб захаживали перекусить клерки, работающие неподалёку. Кое-кто проводил здесь встречи, открыв для себя уютные столики на втором этаже. Где-то после четырёх пополудни в пабе начиналось мёртвое время, которое тянулось до того момента, как в заведение начинал стягиваться рабочий люд.

Именно в этот тоскливый час находящихся в пабе и застал тревожный вой штормового предупреждения. Тони флегматично выругался, не отрывая взгляд от планшета, покоящегося в его руках.
Раньше, чтобы скоротать свободное время, Тони читал газету или листал журнал. Но старшая дочь подсадила его на этот дурацкий гаджет и теперь мужчина часами напролёт пропадал в интернете, читая статьи консервативных изданий онлайн, просматривая ролики на ютубе и занимаясь прочей бессмысленной деятельностью.
Правда, в данный момент хозяин Ангела обновлял страничку паба в фейсбуке, сообщая завсегдатаям, что по первому требованию каждый пострадавший от стихии может получить на баре стакан глинтвейна. Эту идею ему подбросил Робби, в свою очередь подсмотревший её у столичных конкурентов. Почему бы и нет? Вино в этом районе Ливерпуля большим спросом всё равно не пользовалось.

Посетитель, на которого обратил внимание Робби, и впрямь был странным малым. Глянув в его сторону, Тони с удивлением обнаружил, что незнакомец откровенно пялится на него и взгляд у него какой-то нехороший.
Меткалф прищурился, в свою очередь изучая субтильного типа.
Белый воротничок, к тому же проныра. Что-то в нём был хищное, крысиное. "Страховой агент," - решил Тони. Но тут незнакомец жестом изъявил желание пообщаться.
Странно. Страховой агент подсел бы к стойке сам. Как и простой посетитель, желающий удовлетворить праздное любопытство или просто поточить лясы. Так себя обычно ведут инспекторы. Налоговая? Здравоохранение? Какого чёрта он тут забыл?
А может это новый адвокат Иззи? Не очень-то похож он на адвоката, но чем чёрт не шутит?
В любом случае, стало ясно, что незнакомец тут что-то вынюхивает и связано это именно с ним, с Тони Меткалфом.

Тони рассеянно попрощался с одноглазым Джерри, положил планшет на стойку и медленно подошёл к столику. В его взгляде не было особого дружелюбия и говорил он вежливо, но без энтузиазма.
- Чем я могу помочь, приятель? Что-то не так с кофе?

В Хромом Ангеле не водилось сэров и леди. И если уж Тони и называл кого-то сэром, то это происходило ровно перед тем, как оный сэр будет бесцеремонно выброшен на улицу за преступление одного из неписаных правил заведения.

Перед очнувшейся эльфийкой развернулась довольно мрачная сцена. Брызги крови покрывали всю поляну линиями и концентрическими кругами, словно здесь порезвился какой-то культист или сумасшедший. В их расположении была какая-то система. Возможно они носили ритуальный характер.
Посреди всей этой вакханалии, в образовавшейся проталине, лежала раскуроченная и частично разделанная медвежья туша.
Рядом с тушей в землю было воткнуто сломанное длинное древко, с насаженной на него медвежьей головой. Смотреть на неё было неприятно, мёртвый зверь утратил всё своё величие и свирепость. Существу сентиментальному наверно могло быть его даже жалко.
Но стоящий возле туши гигант явно не был сентиментальным. Он задумчиво поглядывал на север, в сторону гор, и что-то ожесточённо жевал... Какой-то кусок сырого мяса. Похоже это было сердце.

Голос эльфийки заставил варвара отвлечься от своих раздумий. Он отбросил недоеденное мясо, неспеша приблизился к эльфийке и присел рядом с ней на корточки. Похититель рассматривал свою добычу с некоторым прохладным любопытством, как рассматривает охотник неизвестного, но явно бесполезного зверька, который попал в его силок. Вот он достал широкое железное лезвие из-за пояса - эльфийке оно могло служить мечом, но великан использовал его как кинжал. Клинок был старый, зазубренный, тысячу раз изъезженный точильным камнем. В настоящем бою он скорее всего тут же сломался бы, но в бою Больверк его не использовал. Этот нож резал только нагую плоть.

Варвар берёт эльфийку за её пышные волосы, и бесцеремонно подтаскивает поближе. Остриё касается её подбородка, заставляя замереть. Короткая пауза. Эльфийка чувствует, как лезвие со скрипом взрезает её локоны. Несмотря на остроту ножа, процесс занимает какое-то время, давая пленнице возможность испытать ряд тяжёлых и неприятных эмоций. Наконец, девушка чувствует что её скальп больше ничего не тянет - стрижка окончена.
Всё так же молча, варвар бросает её обратно в снег и идёт к туше. Похоже, разговор не клеится.

Срезанные волосы варвар вложил в глядящую на юго-запад медвежью пасть и плотно сдвинул челюсти. Такой знак оставил он вероятным преследователям. В его представлении это должно было означать нечто вроде: "на вашу женщину напал медведь, теперь он мёртв, а она - у меня, и я с ней не буду церемонитсься."
Больше всего Больверк опасался, что тщедушные и подлые эльфы прирежут его во сне. Быть может теперь они будут более склонны к переговорам, когда нагонят путников. А в том, что они их нагонят, мужчина не сомневался. Это была их территория.

Теперь оставалось только собраться. На шею варвар повесил отсечённую медвежью лапищу, с которой всё ещё капала кровь. Места в сумке уже не было и он сложил отборные куски медвежьего мяса в свой плащ, просто связав тюк, который можно было закинуть на плечо. Второе плечо займёт эльфийка. До первого привала будет тяжеловато, но имея пленницу уже можно было и не спешить. Больверк свистнул, призывая караулющую в лесу спутницу. Пора продолжать путь.

Не в том даже было дело, что Марат не доверял бабам (хотя, конечно, не доверял), тут скорее уже какая-то странная история началась. Не бывало в Обнинске таких приключений, а скорее всего и вовсе нигде их не бывало на просторах необъятной. Три голые бабы в глуши, одежды нет вокруг, прыгают на первого встречного... Нет, всё это было как-то неправильно, неестественно. Марат сразу может и не понял всю сюрреальность ситуации, но теперь-то уж это ощущение ворвалось в его сознание и прочно там засело. А больше всего нервировало молчание это жутковатое. Пялятся молча и к нему крадутся с трёх сторон. Прямо бесовщиной какой-то запахло.

Что нужно делать в таких ситуациях? Молиться? Отец Марата был номинально мусульманином, а мать вроде как православной. Сам Марат был вольнодумцем, презирающим культы и эксплуатируемых ими овец. Но сейчас ему очень захотелось какого-нибудь божественного вмешательства. Если бы это только не было байкой для неудачников...
Нужно было взять себя в руки. Марат вспомнил о своём презрительном отношении к предрассудкам и постарался укрепиться в нём. Да, всё это воняет палёным за километр, но объяснение может вполне тривиальным. Может быть на него и не покушались, а просто похитили. И теперь над ним издеваются. Может это какая-то хитрая пытка. Может эти бабы ему яйца открутят, если он дурака сваляет.

Не выдержал Марат, сделал шаг назад. Потом второй. Выхватил из-под пиджака оружие, пока не направляя его на женщин, а скорее для острастки. Голос его стал резким и крутым... как он надеялся.
- Стоп! Стоять, сказээл. Вы что, глухо-немые? Стали ровно и обосновали мне кто вы такие и что у вас тут творится.

- Да уж. Чего там.. - великодушно отмахнулся капитан от Петиных оправданий, - Пойдём, действительно. Осмотримся, что нам ещё остаётся?

Лёва взял Петю за руку, а вторую руку предложил Насте. Вот так, гуськом, и пошли ребята вниз по отлогому холму, ведомые проницающим тьму Петей.

О словах Насти Лёва подумал в совсем другом ключе. Они-то были детьми Земли, где ещё с пост-индустриальной эры людям была знакома процедура аугментации иммунитета. А вот местное население может от их бактерий перевестись, как индейцы от гриппа. Неудобно получится.
Но думать об этом было бесполезно. Джинн уже вылетел из табакерки.
- Не заболеем, Насть. У нас самое крепкое здоровье на всей планете. Средневековье же. Пойдём посмотрим что тут есть. Эх... Нам бы как-то язык выучить, а там бы мы уже разобрались. Вы, кстати, заметили, что эти истуканы ни разу и слова не проронили? Может они не речью общаются?

Ребята не преодолели и половины пути, когда стало понятно, что добраться к шлюзу первыми они не успеют. В очередной раз Лёва едва не пал духом, но теперь его подогревала мальчишеская злость. На себя, на эти дурацкие консервные банки и на всю эту незадачливую планету.
Рыцари не пустились на них вскачь с пиками наперевес и это придало мальчику дополнительную надежду на то, что всё может и не закончится катастрофой. Какой-то дремучий инстинкт подсказывал ему, что показывать врагу спину и бежать не следовало. Тут как с хищниками - побежишь и спровоцируешь их на жестокую погоню. По сути, перед Лёвой стоял простой выбор: взять ноги в руки, словно испуганный мальчишка, или встретить опасность лицом к лицу и с гордо поднятой головой, как пристало капитану космофлота, пусть и капитана понарошку.

- Нет, - твёрдо ответил девочке Лёва и в голосе его неожиданно зазвенели стальные нотки настоящего звездолётчика. Впрочем, Настину руку он тут же отпустил, предоставляя ей возможность убежать, если уж она так решила. Подвиги нужно совершать добровольно!

Сделав шаг вперёд, заслоняя собой девочку, Лёва отважно посмотрел в забрала медленно приближающимся рыцарям. Универсальных жестов он ещё не знал, но поднял вверх правую руку, предположив, что более универсального приветствия и придумать нельзя. Подбородок мальчика задрался кверху, а в глазах сверкнуло горделивое спокойствие. Было очень страшно, но он скорей бы получил лишний раз по голове, чем дал этим остолопам повод думать, что он трус. Пусть знают, что это не они его поймали, а он сам смело вышел к ним навстречу. Лёва словно показывал всем своим видом, что не сломлен и не испуган, несмотря на то, что готов покориться судьбе.
Должно быть, именно с таким видом загнанный в угол Наполеон когда-то сдавался английским солдатам.

Ну вот, никакой субординации. "Тоже мне звездолётчики," - подумал Лёва, не зная махнуть ли ему рукой на разгильдяйство или устроить выговор. В итоге он решил не делать ни того, ни другого. Лучше объяснить Пете логику очерёдности задач, хоть и не лучшее сейчас для этого время.
- Вот ты там ползаешь в траве с этой машинкой и ещё полчаса можешь проползать. А поднимем Робика - у него орлиное зрение в нескольких спектрах, включая инфракрасный. Смекаешь? Давай к нам.

Лёва помог спуститься Настеньке и повлёк её к месту сражения Робика с рыцарями.
- Лучше без фонариков. Тут, кажется, никого нет, но вдруг они ведут наблюдение из своего штаба? Или как это в средневековье называлось... лагеря? Фонарики они сразу увидят и прискачут. Будем лучше осторожничать.

Капитан отлично помнил последние секунды видеорепортажа Робика и даже без координат хорошо представлял себе, где тот находился в момент фатальной стычки. Осторожно выбрасывая ноги вперёд и нащупывая почву, Лёва пробирался впотёмках к сражённому робо-товарищу.

Вот так всегда. Пять раз свой план проговоришь, все с ним согласятся, а потом вдруг начнут творить не пойми что. Лёва даже разозлился немного на непоседливого Петьку. Говорил он шёпотом, но с чувством.
- Петя, какой Икар? В мусорку Икар! Нам нужно Робика спасать, договорились же. Кончай там лазить и давай осмотрим Робика.

Без спец. техники не видно было ни зги и Лёва вернулся к Фобосу, чтобы помочь Насте выбраться.
- Давай руку, Насть.

Проверив готовность ребят, Лёва задержался ненадолго для последнего обсуждения плана. Единственным серьёзным вопросом оказался вопрос оружия. И, как ни странно, задала его Настенька. Умница и добрейшей души девочка. Эх, как же быстро эта планета меняет людей!
- Петька прав. Если наткнёмся на туземцев с неэффективным оружием в руках, хуже только нам будет. А про кислотный дождь не думай. Робик сказал, что атмосфера здесь близка к земной, значит здесь просто не может быть дождей настолько кислотных, чтобы было опасно под них попадать. Мы же это уже проходили на планетологии.

В планетологии Лёва был не так уж силён и мог ошибаться, но нужно было двигаться вперёд, а не придумывать себе дополнительные страхи. Оставалось надеяться, что Настя ему поверит и смело пойдёт за ним.
- Врубай темновизор, Петь. Настя, готова? Вперёд!

С этими словами Лёва выключил в отсеке свет и открыл внутренний шлюз, а затем и внешний. Ночной прохладный воздух чужой планеты ворвался в почти стерильную атмосферу корабля, неся странные запахи и звуки. Мальчик постоял секунд пять, вслушиваясь в темноту, а затем осторожно положил руку на Петино плечо, предлагая тому выйти и осмотреться. Сам он держался рядом, не снимая с плеча товарища руку.

Поток сознания стервы Анжелы оказался соломинкой, которая переломила спину верблюда. В трубке уже давно воцарилась мертвенная тишина, а Марат всё ещё крепко прижимал её к уху, бессмысленно глядя куда-то вдаль, сквозь стены своего кабинета. Наконец, он опустил руку и строго посмотрел в угасший экран смартфона. Гамма чувств, отразившаяся на его лице, говорила, что вместо экрана он сейчас видит красивое и нахальное лицо экс Мисс Обниниск.
Перед внутренним взором Марата предстала картина, где он медленно встаёт из-за стола и изо всех сил метает телефон в дверь. Затем рывком переворачивает тяжеленный директорский стол и начинает топтаться на рабочем ноутбуке и куче папок. Причинив ноутбуку достаточный вред, он хватает бутыль из кулера и бросает её в окно. Второе окно он выбивает ногой и высунувшись в него по пояс орёт на всю улицу какая Анжела сука и шлюха.
Всему этому не суждено было воплотиться в реальном мире лишь по причине полного эмоционального и физического истощения Марата. Он сидел не шевелясь, лишь переводя взгляд с одного предмета в его кабинете на другой, в зависимости от того что он в данный момент уничтожал в своих фантазиях.

Спустя какое-то время терапия подействовала и Марат задышал медленней и спокойней. "Что я здесь делаю?"- пронеслось в голове. Где - здесь? В этом кабинете? В этой беспонтовой конторе? В этом дряном городе? На этой дебильной планете?
Нужно было срочно что-то менять. Нужно было менять всё. В первую очередь, нужно было сменить декорации.

Дверь кабинета распахнулась настежь. Шеф предстал перед офисом воплощением трансцендентного спокойствия, олицетворяя картину "Явление Христа народу". Взглядом, исполненным высшей мудрости, Марат оглядел притихший офис. Единственным, кто был благословлён пристальным вниманием шефа оказался Сеня. Быстрым и точным движением Марат выхватил у того из рук косяк и влепил растаману затрещину. Не сильно, а как исполненный неизбывной любви отец своему нерадивому сыну.
Не дав никому опомниться, Марат покинул офис. Подобные заскоки с ним случались и раньше. Редко. Но метко.

Очутившись перед своей машиной, Марат испытал лёгкий приступ дежа вю. Разговор с Анжелой заставил его напрочь забыть о проколотых шинах, хотя именно из-за них он и звонил ей изначально. Но никакие беды больше не могли вывести Марата из себя, он уже перешёл точку кипения. Марат сел в машину и принялся рыться в телефоне. Нашёл что искал и приложил трубку к уху.
- Алё, Вася? А, Андрей? Это Аксанов. Нужен эвакуатор на Мамина-Сибиряка 13... Да, опять... Успокойся, в этот раз просто шины прокололи... Да не будет там ментов... Нет, не звонил... Нет, не срочно... Да, потом отзвонитесь. Лучше моей секретарше, я скину номер.
Марат нажал отбой и, как обещал, скинул Сашин номер. Затем достал из бардачка пистолет с кобурой. Пристегнул под пиджак - не стоит его тут оставлять. Со вздохом вывалившись из машины, Марат стал думать что делать дальше.

Куда теперь?
К венерологу? Нет, в его крови сейчас блуждает абсолютно сумасшедший букет, а Борис Ефимович обязательно всё доложит отцу.
Марат решил ехать домой и проспаться. Разумеется, он не собирался ехать на общественном транспорте. Директор решил не тратить время на вызов такси и просто поймать фару. На поиск и поимку прилично выглядящей машины он и направил всё своё внимание.

Может Марат и не был помешан на тачках, как некоторые мужчины его возраста, но вещь всё-таки стоила хороших денег. Портить втихаря свои вещи Марат никому не разрешал. Поэтому когда он очутился перед своим автомобилем с початой бутылочкой абрикосового йогурта в руке, он наконец начал по-настоящему злиться.
Лицо Марата горело, глаза налились кровью, а бутылочка надрывно скрипнула в побелевшей руке. Звонить в ментовку? Чёрт, а вдруг это всё же Анжела. Нужно сначала поговорить с этой истеричкой.

И тут его взгляд упал на парочку, подозрительно задумчиво попыхивающую рядом самокрутки и словно не замечающую что происходит вокруг. Разговаривали они тоже как-то странно, очень знакомо. Марат повёл носом и, конечно, сразу всё понял. Совсем распустились сотруднички. И это ведь всё за его счёт. От передозировки злости и раздражения у Марата опять болезненно застучало в голове и заложило уши. Так и не допив йогурт, он бросил его под ноги и медленно вернулся в офис. Остановившись у стола Саши, он невидящим взглядом вперился в роскошный букет и весьма резким голосом заявил, не заботясь о том кто в офисе может его услышать:
- Курьера и этого... растамана... Короче, они уволены с этой секунды. С удержанием зарплаты. Они там за мусоркой какого-то драпа накурились прямо в разгар рабочего дня. Будут возмущаться - скажи, что будут кровь сдавать и вылетят с волчьим билетом. - Марат оглядел офис мутным взглядом, видимо намекая, что "так будет с каждым." - Вообще уже охуели.

Дверь кабинета хлопнула за шефом так, что посыпалась штукатурка. Сотрудники так и не поняли, было ли последнее замечание Марата адресовано двум нарушителям трудовой дисциплины, всему Юнидиту или человечеству в целом.
В кабинете Марат плюхнулся в кресло и съел финик, сосредоточенно глядя в свой телефон. Наконец, он нажал несколько кнопок и приложил аппарат к уху.
- Зайка, доброе утро. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Несмотря на спокойные формулировки, голос у Марата был страшноватый. Зная его, Анжела должна была быстро понять, что он в бешенстве и ему сейчас не до шуток.

В отличие от капитана Светлова, отец Лёвы никогда не попадал в переделки, о которых можно было потом писать книги или хотя бы сообщать в новостях. Всё у него было гладко и спокойно, и в космосе, и на Земле. "Тот, кто делает своё дело хорошо - тот и есть настоящий герой," - говаривал Крамер-старший. Поэтому Лёва был уверен, что и мама у него настоящая героиня, хоть она и была всего-лишь старшим научным сотрудником.
А теперь и сам Лёва героически собирал свой летательный аппарат, с помощью которого собирался провести воздушную разведку. Привычная работа успокаивала и упорядочивала мысли. Капитан был доволен - зонд получился отличный.

Запустив Икара в воздух, Лёва вместе с товарищами разочарованно рассматривал тускнеющий в последних лучах местного солнца туман. Всё же кое-какую информацию получить удалось. Судя по отсутствию каких-либо огней, на обозримом расстоянии от Фобоса не было никаких населённых пунктов. И тут Настя указала на яркий след в темнеющем небе. Ещё одна загадка!
- Да, похоже на конденсационный след. Даже учитывая влажность атмосферы взлёт произошёл совсем недавно. Намного позже того, как ребят захватили в плен. Но кто же может здесь летать? Уж точно не рыцари!

Лёва прикинул в какой стороне и как далеко был виден след и записал данные в свой блокнот. Нужно будет над этим поразмышлять. Впрочем, долго рассматривать неожиданное атмосферное явление ребята не могли. Ведь когда совсем стемнеет, Лёва уже не сможет посадить Икар. Поэтому мальчик направил аппарат обратно к Фобосу и как можно аккуратнее посадил его на площадке перед кораблём, напоследок описав широкий круг.
Когда полёт был завершён, капитан обратился к команде.

- Петя, "крутилка" - это хорошо. Но она нам пока не так уж необходима. Сейчас нужно разобраться с самыми важными делами. Мы с тобой перенесём Майкин зоопарк в жилые помещения, а ты, Настя, приготовь что-нибудь поесть. Нам нужно подкрепиться. После обеда... то есть, ужина, посмотрим никто ли не трогал Икар. Если всё чисто - выберемся ненадолго, попробуем вернуть Робика в строй и найти бластер. Но сначала соберём ещё кое-какую штуку, чтобы у нас было преимущество в темноте...

Лёва снова окунулся в свой ноутбук. Его информационный носитель был напичкан самыми разными учебниками и пособиями, и мальчик быстро нашёл то, что искал.

- Ну вот... Это не так сложно, как я думал. Понадобится видоискатель, и камера работающая при освещении 0.01 люкс или меньше. Камеры на корабле должны подойти. Ещё понадобятся инфракрасные излучатели - их возьмём в лаборатории. - Лёва развернул ноутбук так, чтобы и остальные могли прочитать инструкцию к изготовлению самодельного прибора ночного видения. - Ну как план?

День остался позади. Широким шагом Больверк шёл на север, шёл почти без передышек. Ел на ходу. Когда подступала жажда - отправлял в рот пригоршни выпавшего прошлой ночью снега.
Ближе к вечеру варвар напал на след крупного оленя. Еды в заплечной суме было не так много, а высоко в горах с добычей будет намного сложней. К тому же, путь был неблизкий и Больверку нужна была сила этого благородного животного. Сила, что течёт в его крови и живёт в красном жилистом мясе.
Больверк гнал оленя, пока животное не выдохлось, позволив варвару пригвоздить себя к земле грубым метательным копьём. На скорую руку разбив лагерь, Больверк освежевал и разделал добычу. Восход луны застал его сидящим у костра, где коптились остатки туши. Шкура и жир пригодятся для борьбы с ледяным горным ветром. Бесполезные же остатки варвар зарыл в неглубокой ямке.

Ему нужно было поспать, но сон не шёл. Освобождённый от дневных хлопот разум без конца возвращал его на пропитанное кровью и болью поле посреди его родной деревни. Что же с ним произошло? Какой знак подали ему Предки?

В тот день, вместе с десятками родичей умер и сам Больверк. Пусть он ещё дышал и руки по прежнему полнились силой, он был изгнан из мира живых совокупной волей его сородичей.
"Отныне ты - изгой," - снова и снова обжигал память голос шамана. Изгой! "Фейгр," - произнёс тогда слепой Сваранг на языке их народа. Древнее и зловещее слово, с множеством значений-оттенков: обречённый на смерть, изгой, чужак, потустороннее существо.
"Фейгр," - приглушённым эхом разнеслось по рядам соплеменников.
Больверк огляделся, как затравленный зверь, и отступил. Сделал шаг назад впервые в своей жизни.
Он быстро собрал свои немногочисленные пожитки и ушёл не оглядываясь. Мёртвым не место среди живых.

Для варвара из Вольных Земель ритуальная смерть мало отличалась от физической. Но важная разница заключалась в том, что Больверк всё же мог вернуться к жизни. Ему был указан путь, сакральное странствие в страну мёртвых, в чертоги предков, и обратно.
Для многих южных народов потомки гигантов были лишь мифом. И они недалеки были от истины. Каждый варвар был частью мифа и жил по законам, что были намного древнее самих богов. Варвары ходили дорогами Предков и пути эти были не по ноге младшим народам.
Такой путь лежал и перед Больверком.

Вдруг что-то вырвало его из сетей непрошенных мыслей. Чутьё охотника заставило его вглядеться во тьму. Больверк чувствовал, что за кругом света скрывается крупный хищник. Но не просто зверь, а существо наделённое сознанием, как и он сам.

- Я тебя чую. Покажись.

Варвар не был уверен, что чужак понимает его язык, поэтому бросил через костёр дымящийся кусок мяса. Свободную руку он опустил на метательное копьё. Таков был древний обычай странников и изгоев - поделись теплом и едой с тем, кто идёт по тому же пути. Уважай мир костра. Нарушившему же обычай - копьё в брюхо.

Марат терпеливо выслушивал предложения сотрудников и по его лицу все они понимали, что причиняют шефу своей недалёкостью практически физическую боль. Наконец, он поднял вялую руку, останавливая поток предложений.
- Так, стоп, стоп, стоп. Теперь слушаем меня. В нашем бизнесе кодовое слово "лотерея" означает что можно не мелочиться так с призами. Нам не придётся их выдавать. Это понятно?
Так что в призах у нас будет бесплатный визит в лучший стоматолоический кабинет, плюс ящик перцовки или золотое украшение в виде чеснока. Всё, шагайте продавать.

Марат дал операторам отмашку, предлагая занять рабочие места. Их мелочная болтовня уже начинала раздаражать.
Никаких способностей к красивому кидалову у этих овечек не было. Вот поэтому они и занимаются тут фигнёй на нищенской зарплате. Возможно, когда Марат их самих красиво кинет, это будет для них важным и меняющим мировоззрение уроком. Тупому ничего не поможет, а тот кто соображает - ещё спасибо потом скажет.

Мутным взглядом директор провожал покидающих его кабинет операторов. Оставалось разобраться с курьером.
- Саша, когда курьер явится - ко мне её, - Марат вздохнул и осторожно помассировал прикрытые глаза, после собрания ему стало немного хуже, - А хотя ну её к черту. Выясни что у неё там и придумай сама для неё наказание за опоздание. Потом расскажешь.

Лёва сосредоточенно ловил каждое слово, доносившееся из динамика, пока в эфире не воцарилась тишина. Похоже, с ребят сорвали шлемы. Всё, теперь они остались без связи, наедине друг с другом. "Трое в звездолёте, не считая попугая," - автоматически подумал Лёва.
Компьютер стоило бы выключить, ведь батарея была не вечной, а действующих источников питания на корабле не было. С другой стороны, вдруг ребятам снова удастся выйти на связь? Лёва проверил деления батареи.

- По крайней мере, все живы, - капитан попытался успокоить то ли ребят, то ли себя, - Я считаю, что возиться со связью сейчас нет смысла. Вспомните, мы пытались подать сигнал бедствия ещё до того, как отказали системы Фобоса и погиб наш искин. Сигнал не прошёл, что-то его блокировало. Логично, что даже если мы восстановим узел связи, произойдёт то же самое, согласны? - Капитан оглядел своих оставшихся товарищей. - Мы здесь в ловушке и можем расчитывать только на себя. Скоро нас хватятся на Земле и попытаются найти, но до тех пор мы должны действовать самостоятельно. Что касается ремонтных работ, нужно сосредоточиться на починке энергоблока или поиске альтернативных источников питания. Если ты закончил с камерой, посмотри что можно сделать, Петь.

Лёва поглядел на почти собранную модель Икара, лежащую перед ним. Работы было ещё на несколько часов, если сконцентрироваться. Нужно было раньше её дособрать, но Лёва всё откладывал скучный труд, ведь следующее собрание секции должно было состояться аж через неделю.
Закусив удила, он взялся за сборку, продолжая проговаривать то, что было у него на уме.

- Так что, я думаю, что даже когда мы освободим ребят, с этой планеты мы не сможем улететь, пока не разгадаем её тайну. У меня сейчас есть две теории. В обоих фигурирует древняя межгалактическая раса, обладающая непонятной нам технологией и мотивами. Назовём их Странниками, как у Стругацких.
Значит, первая теория - планета-заповедник. Станники проводят на этой планете какие-то эксперименты с местным населением или у них здесь спрятано что-то очень для них важное. И чтобы к ним не лезли, они каким-то нашей науке непонятным способом спрятали эту планету от глаз разведчиков Галактического Союза. А для тех, кто случайно сюда попадёт, приготовили ловушку, чтобы они не смогли об этой планете никому рассказать.
Вторая теория - планета-ловушка. Странники специально поставили на этой планете ловушку на случайных путников. Вот зачем? Непонятно. Но точно ничего хорошего. Помните "Узел Андромеды" Аркадия Стругачёва? Это был мой любимый космический ужастик.
В общем, нужно надеяться на то, что этот гравилуч - не рыбацкая сеть, а сигнализация от воришек.
А все эти рыцари - они просто местные дикари. Мы с ними справимся, разум ведь всегда должен побеждать.

Все размышления Лёвы базировались, конечно, не на научных знаниях, а на фантастических романах и фильмах. Но в такой фантастической ситуации иначе и быть не могло.

Лёва ещё какое-то время возился с инструментами, как вдруг встрепнулся и посмотрел Петьке вслед.
- Планета... Взявшаяся из ниоткуда. Петька - гений. Вот и третья версия - блуждающая планета. Я такое тоже в каком-то фильме видел.
Капитан вновь взялся за Икар, задумавшись над новой теорией. Глянул на Настю. Он был рад, что девочка здесь, на корабле, с ним. Но почему-то ему сейчас хотелось остаться в одиночестве. Хотя бы ненадолго.
- Ну посмотри что там с Майкиными зверюгами.

Марат любил сотрудников своего офиса той бескорыстной и непонятной нормальному человеку любовью, какой лишь директор кунсткамеры может любить свои экспонаты.

Вот - Вера Васильевна. Удивительная женщина. Марат испытывал к ней болезненную симпатию, которую тощий фрик с сальной шевелюрой испытывает к своему домашнему тарантулу. Как и тарантула, шеф предпочитал держать В.В. под колпаком и иногда подкармливать маленькими глупыми мышками. Слушать её на собраниях он не мог и на трезвую голову, а сейчас и вовсе тупо смотрел женщине в рот, изредка задумчиво кивая.
Отдел продаж сопел на периферии зрения. Эти люди всегда воспринимались, как некий монолит, несмотря на огромную текучку. Лица этих относительно молодых людей сливались в какую-то вязкую массу с кучей голов, каждая из которых отражала какую-то из граней человеческого грехопадения. Отчаяние, глупость, гордыня, скука, похоть. Когда в прошлом месяце они с Анжелой летали в Испанию и она затащила его в музей, в зале Босха у Марата случился острый приступ дежа вю. Кажется, все эти люди с картин уже работали в его колл-центре или, по крайней мере, собирались там работать в скором будущем.

Опустив руку под просторный стол, Марат машинально погладил Юлечку по круглой коленке. Марат не знал зачем он это сделал - ни о каких плотских утехах он сейчас не думал, да и поосторожней с этим нужно было быть. Анжела, похоже, начинает о чём-то догадываться. Экс Мисс Обнинск была мастером тонких намёков, о чём свидетельствовала многозначительная надпись "кабель" на его машине.
Всем известно, что интрижки на рабочем месте заканчиваются плохо, а Юлечку он ещё и собирался уволить довольно скоро. Нужно как-то это решить.
Стройный ход мыслей был нарушен, когда шеф обнаружил, что бухгалтер закончила речь и в кабинете повисла тишина. Мужчина прокашлялся, положил руки на стол и сплёл пальцы.
- Спасибо, Вера Васильевна, - бухгалтер получила благосклонный взгляд, - Так... Александра, а почему не все сотрудники на месте?

По тону начальника Саша могла безошибочно определить, что это залёт. Главной её обязанностью была организация бесперебойной работы офиса и всю вину на отсутствие сотрудника и даже какой-либо информации о нём Марат возложил на секретаря. Похоже, он удержался от публичного втыка только из-за того, что ещё окончательно не пришёл в себя и до сих пор чувствовал вину за утренний инцидент.
- Раздай, пожалуйста, распечатки и пойди позвони... - Марат на мгновенье замер, пытаясь вспомнить имя курьера, но очень быстро сдался, - Позвони... нашему курьеру.

Когда операторы получили распечатанные материлы, Марат посвятил немного времени введению их в курс дела (на самом деле, в основном, повторяя всё то, что было написано и в распечатках).
- Есть вопросы? Идеи?

Марат выжидательно посмотрел на старожила Геру, справдливо считая, что обсуждение должен начать именно он.

Три подростка застыли в шлюзовом отсеке корабля. На лицах - тревога, страх. Гробовую тишину нарушало лишь потрескивание рации, но они знали, что снаружи всё ещё кипит неравная борьба, и их товарищей, одного за другим, уводят в плен неизвестные враги, закованные в металл. Наконец, что-то щёлкнуло и они услышали голос Коли.
Кажется, полчаса назад Лёва терпеть не мог этого зазнавшегося ромео, но сейчас... Лёва подумал, что Коля - отважный, всё-таки, парень. Угрюмый, замкнутый в себе и своих автоматах, слишком много о себе думающий - это да. Но было в нём, оказывается и что-то благородное. Романтическое даже, хоть он сам в этом никогда не сознается. Вон как голос предательски дрогнул - его пакуют, а он наверняка только о Майке думает.

- Коля, первая группа перестала выходить на связь. Майя успела передать, что их в полном составе взяли в плен. Лёша и Марина с тобой? Постарайтесь держаться вместе и не давайте им повода приничинить вам вред. Мы вас как-нибудь вытащим. Слышишь? Мы вас найдём.

Капитан не очень-то верил в версию Коли о загадочном радиосигнале на этой средневековой планете. В засаде ничего удивительного не было - они рухнули с неба, как булыжник в лягушачье болото. На многие километры вокруг местные услышали гром, а если где-то туман послабее - то и увидели след их прохождения через атмосферу. Если бы он знал, что планета обитаема, даже не сомневался бы в том, что их встретят. Но шанс ведь один на миллион... Хотя гравилуч говорил о присутствии разумной жизни! Эх, нужно было сообразить, что выходить смертельно опасно. Хотя эти рыцари к гравилучу не могут никакого отношения иметь, но слишком уж много тут каких-то странных совпадений. В любом случае, планета обитаема. Теперь это известно. Нужно было проверить Колину версию, хотя бы для проформы.
Тут Лёва мысленно застонал - сквозь первый шок и страх за жизни ребят проступили и прочие мысли. ЭТО ЖЕ ПЕРВЫЙ КОНТАКТ! А они его запорят! По интструкции им вообще запрещалось общаться с аборигенами только что открытой планеты, а тем более пугать их всякими чудесами, не соответствующими местному техническому уровню. Даже если всё закончится хорошо, по головке их дома не погладят. Но к чёрту правила, когда жизни товарищей в опасности! Вот только Петин кровожадный энтузиазм был немного не к месту. Он ведь всегда был таким тихим, мирным парнем.

- Да ну тебя, Петь. Ты совсем меня не слушаешь? Нас трое, а их тут десятки, не меньше. И ещё тысяча подтянется, если мы тут им устроим войну. Да и зачем нам их арканить? Ну упадёт один - а мы что? Пинать его будем по стальному панцирю? Отвёртку в забрало совать? Да и не причинили они пока ребятам вреда, просто взяли в плен. А ты уже хочешь стать убийцей? Они же живые, разумные существа, просто пока ещё отсталые и злые. Не позволю их просто так убивать ни за что. Мы - земляне! Мы несём молодым народам галактики добро и свет!

Глаза Лёвы горели, а правая ладонь вдохновенно разрубала воздух с каждым веским словом. В этот момент он и правда казался себе настоящим звездолётчиком-первопроходцем, миссионером, сыном Земли. Он уже начисто забыл, что и сам несколько минут назад готов был кинуться на рыцарей с бластером.

- Вот что, ребята. Мы обязаны всё решить миром. Электромагнит - да, хорошо. Но есть ли у нас работающие источники энергии для таких мощностей? Давайте думать. А сейчас - главное не потерять ребят из виду. Эти рыцари пришли сюда очень быстро, значит и штаб у них рядом. Мы его найдём.

Лёва усадил Настю на своё место и пулей бросился в жилой отсек. Уже через полминуты он вернулся к шлюзу с двумя коробками. Одна - небольшая, похожая на футляр для инструментов. Вторая - почти метр в ширину, но, видимо, не очень тяжёлая. На боку у неё красовалась надпись "Икар А-110А" и картинка, на которой можно было разглядеть что-то вроде старомодного самолёта. Лёва осторожно поставил коробки на стол и открыл ту, что побольше. Внутри поблёскивала почти собранная модель стратоплана.

- Ничего не пропустил? Так. План такой. Я сейчас закончу собирать Икар. Ты, Петя, разбери один из планшетов и достань камеру. Присобачим её вот сюда. А лучше - инфракрасную камеру. Есть у нас тут инфракрасные камеры? Нет? Ладно, эта сойдёт. Получится разведывательный зонд. Запустим его через верхний люк. Настя, ты возьми свою рацию и пройдись по каналам, вдруг Коля прав.

Марату нравился его автомобиль. Почти новенький Субару XV, ярко оранжевый, с подсвеченным светодиодами днищем. Не самая дорогая тачка, зато отлично подходит для российских дорог. Да и не смотрят халявному коню в зубы-то. Отцу эта машина досталась в подарок от прокуратуры, видимо, за красивые глаза. Наверняка, где-то отжали. Но Аксанов старший принципиально ездил только на Лексусах, поэтому симпатичный Субару достался сыну.

Но это была всего-лишь вещь, а Марат не привык убиваться из-за испорченных вещей. В крайнем случае, всегда можно купить новую. А тут хватит просто подрихтовать и перекрасить. Так что в расстроенных чувствах Марат не был, скорее испытывал лёгкое раздражение. Да и оно терялось на фоне эмоциональной опустошённости и катастрофически рассеянного внимания, которые всегда сопровождали его кислотные отходняки.

Оказалось, что Марат довольно далеко отъехал от города. По пути в Обнинск, он снова включил радио и нашёл что-то ненавязчивое, родом из 90-х. Страшно захотелось пить и Марат сделал остановку в супермаркете. Есть было ещё невмоготу, но он прихватил себе пакет фиников и йогурт на потом. Затем заехал в аптеку и взял упаковочку Аминазина - на всякий пожарный. Немного покатался по городу, пока не вспомнил, что собирался ехать в офис.

Присутствие Марата на работе в столь ранний час не было необходимостью и мужчина быстро пожалел о своём решении, когда под колёса его автомобиля бросился велосипедист. Марат называл этих товарищей "хрустиками" за характерный звук. Посидев некоторое время, уперев руки в руль, а взгляд - в потолок, Марат медленно выдохнул и открыл бардачок. Рука коснулась пистолета, "нет, не то", нащупала мобильный "ага, оно." Дверца распахнулась и директор медленно вышел из авто, склонившись над лежащей девушкой. Наконец, он узнал её - Саша, секретарша. С облегчением опустил телефон в карман и протянул ей руку.
- Жива?

Экран монитора погас, в эфире - крики и помехи. Их товарищи сейчас, возможно, гибли под мечами аборигенов, а раненые попадали в плен. Лёва на мгновение встретился глазами с Настей.
Страх девушки всегда придаёт юноше отвагу. Глядя в перепуганные, распахнутые настежь глаза Насти, юный капитан почувствовал, как его собственный страх сжимается и уступает место решимости любой ценой защитить, спасти. Быть героем.
Эх, если бы он был повыше ростом, да имел меч и латы. Вот уж он показал бы им всем. Но он был двеннадцатилетним парнем, без оружия и защитной экипировки. Сердце у Насти было доброе и отважное, но в войне она ничего не понимала.

Конечно, нужно было действовать. Но прежде нужно было раскинуть мозгами. Капитан - он ведь почти как генерал, особенно в боевых условиях.
Итак, что имеем?
С одной стороны, недопустимо было бы не попытаться помочь товарищам.
С другой стороны, выйти из корабля без оружия и защиты означало бессмысленно бросить в мясорубку оставшихся членов экипажа. Это было бы преступлением.
Без бластера драться с туземными воинами они не смогут. А бластер был утерян, возможно безвозвратно.
- Петя, стой! Фонариком ослепить? Не пори горячку. У тяжелой конницы мы фонариком ребят не отобьём! Давай подумаем что на борту мы можем переделать в оружие и поскорей. Ты ведь в технике получше меня разбираешься.
Лёва бросил взгляд и на Настю. Чтоб тоже не делала глупостей и подумала над настоящим решением проблемы.

Сознание Марата начало светлеть одновременно с небом. Он чувствовал сильный дискомфорт, но никак не мог нащупать причину. Наконец, до него дошло и он вялым движением руки выключил орущую на весь салон Беонсе. Стало лучше, но с ним всё ещё что-то было не в порядке. Ощущение было странное, но знакомое. Марат словно только что понял, что за лобовым стеклом не спеша движется река, скрипят какие-то насекомые, а он осторожно баюкает буйну голову в руках на водительском сидении автомобиля. В то же время, он точно знал, что сидит так уже много часов, возможно дней, но всё это время его сознание находилось в какой-то другой точке и он был совсем другим человеком.
Это был какой-то очень интересный и вдумчивый человек. У него были такие мысли, какие Марат и понять не смог бы. И он открыл что-то важное... Какой-то вселенский закон. Кажется, он понял, что силой мысли может ускорять или замедлять время. А может даже пускать вспять. Подчинившись его воле, луна барахталась в небе, словно фонарик в руке алкоголика, и почему-то это было прекрасно.

Сколько времени он тут торчит? Марат посмотрел на часы. Затем посмотрел ещё раз. Осознал, что он всё ещё не знает сколько времени. Очень внимательно и долго в третий раз рассматривал стрелки, пока в голове не сложилось - половина шестого. К сожалению, эта цифра не вызвала в сознании отклика. Он всё ещё не понимал в каком моменте своего суточного цикла находится.

Зато он вспомнил начало вечера. Всё началось, конечно, в обители Анжелы (она же пресс-секретарь Обнинской прокуратуры, она же Мисс Обнинск 2010). Она любила "разнообразие" в постели и в этот раз в спальне предложила ему крошечную бумажку с изображением фиолетового рогатого пони на тонкой породистой ладони.
Сначала он отказался. Завтра у него была намечена тренировка. К тому же, он обещал отцу, что завяжет с этим. И он завязал. Но как там говорил врач отца? Первый признак излечения от зависимости - способность выпить в компании рюмочку и не слететь с катушек. А он как раз и употребил рюмочку. Вернее четверть марки. И даже не запивал ничем. Что ж они там теперь за ядерное топливо варят?
Когда он понял, что его накрывает совсем не символически, он очень разозлился на Анжелу. Они ржали минут пять, пока он пытался объяснить ей, что она, дура, всё испортила и он её теперь бросит. Кажется, общение так толком и не состоялось и он прыгнул в машину и поехал кататься по городу. Будучи опытным человеком, он ехал очень медленно. Остальные машины, редкие в ночной час, и вовсе практически стояли на месте, а светофоры, как на зло, не меняли свет по пятнадцать минут.
Как он оказался у реки, Марат точно не помнил. Помнил только, что время в какой-то момент остановилось почти наглухо и стрелки едва двигались, хотя внутренние часы Марата говорили, что минуты и часы неслись, как угорелые. К счастью, рассвет снял сказочное проклятье и вернул Марата в привычную реальность.

Минут через двадцать размышлений он снова посмотрел на часы и был рад узнать, что в этот раз прошло действительно двадцать минут. Кроме того, он понял который нынче час, а также вспомнил, что сегодня понедельник. Вспомнил он и другой ритуал. Открыл бардачок и достал небольшой, но явно боевой пистолет. Проверил обойму - из пистолета не стреляли. Ну вот и хорошо. Вернув оружие на место, Марат посидел ещё немного, вдыхая сырой речной воздух, и завёл машину.

Он знал, что его не отпустит окончательно ещё часов 5, не меньше. Тренировка накрылась. Заснуть он тоже не сможет. Можно было поехать в офис. В кои-то веки он покажется на работе раньше полудня. Даже раньше всех сотрудников. Главное не палиться и ехать очень медленно.
Лицо Марата слегка исказилось - он попытался придать ему казуальное и беспечное выражение.

Всё шло вроде как неплохо и Лёва совсем уж расслабился. Пробы собраны, корабль ребята почти обошли. Можно начинать подгонять их обратно в Фобос.
Но, конечно, естественно, в тот момент, когда уже этого и не ждёшь, всё начинает идти наперекосяк. Лёва так и прирос к месту, когда из динамика понеслись взволнованные крики, а снаружи к ним очень неделикатно постучали.
Нужно было соображать быстро, а соображать было ой как нелегко. По инструкции он обязан был приказать всем вернуться на борт. Но шлюз мог быть самым опасным сейчас местом и была вероятность того, что оставшиеся в Фобосе и были в наибольшей опасности, а остальным ребятам безопасней будет напротив разбежаться. Вперившись в монитор, он тщетно пытался разглядеть кто или что бродит вокруг корабля в кромешном тумане.
- Фёдор Михалыч, оставайтесь на месте! Робик - к шлюзу, направь фонарь и будь готов защищаться!

Итак, первые шаги были сделаны. Пока что новости были только хорошие. Планета, как и ожидалось, была земного типа и даже с потенциально пригодной для дыхания атмосферой. На планете имелась вода и, возможно, даже пища.
На Петино замечание Лёва согласно кивнул.
- Ты прав, риск есть. Но для этого Майя и Аня и собирают пробы. Если на планете есть что-то, представляющее биологическую опасность, мы об этом узнаем. А пока - скафандры нас защитят.

Вновь переключив внимание на экран, капитан, глазами Робика, наблюдал за выходом первой группы. Выходка Лёхи, на удивление, совсем не разозлила его. Наверно, он бы и сам поступил примерно так же, если бы груз ответственности не заставил его остаться в корабле.
- Первая группа, у вас всё в порядке? Как слышите меня? Приступайте к выполнению задания, старайтесь держать нас в курсе. - Получив утвердительный ответ капитан махнул оставшимся в шлюзе космонавтам. - Вторая группа - на выход. Не забудьте привязать свободный конец троса к кораблю. Девочки, не теряйте Фёдора Михайловича из вида, а в остальном - у вас полная свобода передвижений пока хватит троса. Робик, ты - наши глаза и уши. Старайся держать членов экспедиции в поле зрения. Присоединяйся к первой группе.

Теперь в отсеке осталось лишь трое и все смогли удобно устроится возле монитора. Лёва бросил осторожный взгляд на Настю и чуть заметно улыбнулся.

Последним аккордом драмы в классной комнате стали слова Стругачёва. Этот болван, у которого вечно чешутся кулаки, решил поучить его жизни. Лёва бросил на Стругачёва только один взгляд, но взгляд этот был под завязку заряжен подавленными эмоциями и несказанными словами. Этим взглядом можно было заполнить целую книгу или взорвать несколько мостов.
Лёве даже на мгновение захотелось, чтобы Лёха действительно полез на него с кулаками. Именно благодаря таким парням, как этот, Лёва и начал заниматься субаксом. Больше его не задирают, боятся.

Поскрипев про себя зубами, капитан отправился в свою каюту. Присел в кресло и невидящим взглядом вперился в подволок. Из груди мальчика вырвался негромкий долгий звук: "гррыыы", а кулак несколько раз поднялся и опустился на подлокотник.
Когда своеобразная медитация была окончена, Лёва поднялся и покинул каюту, прихватив свой новенький ноутбук.

Следующей остановкой стал шлюзовой отсек. Робик уже ждал его, а Чижик с парой ребят проверялм скафандры. Капитан включил ноутбук и уселся работать возле Робика. Дело было несложное и через десять минут на ноутбук уже была выведена камера и прочие сенсоры Робика. При отключённом общем питании это был единственный доступный вариант.

Утро выдалось относительно неплохое. Почти удалось выспаться, несмотря на ночные концерты маленького Алекса Хартманна. Предыдущие годы нужно было вставать ни свет, ни заря и ехать за тёщей, чтобы та присматривала за малышкой Сэм. Но поскольку Молли теперь снова сидела дома, можно было поспать подольше.
На завтрак сегодня была яичница с недожареным беконом. Рассел не стал ворчать, понимая, что Молли сейчас не до кулинарии. Яблочный пирог... Было бы неплохо, но в коробке для ланча у Рассела лежала только груда сэндвичей, которые он планировал съесть сам.

Настроение быстро испортил вид "пиджака", заявившегося к Питу. Линч был скользким типом, таких как он здесь не жаловали. Но он был большим боссом и с его "просьбами" приходилось считаться.
Несколько лет назад они с парнями уже брались за эту грязную во всех смыслах работу. Рассел тогда устал, как собака. Потом ещё пару дней пришлось спать на кушетке, потому что Молли тошнило от этой мерзкой вони, которую не брало никакое мыло. Почему вечно им такое счастье выпадает?
- Пусть третья бригада отдувается. - без особой надежды предложил он Питу.

Слова Дэррила Рас встретил без энтузиазма. Он не больно любил фамильярность, особенно от людей не входящих в его внутренний круг, в который молодой Дэррил ещё не успел попасть.
Рас никак не мог понять этого Корнера. Работу свою он знал хорошо и в драке не отступал, значит был своим парнем. Но было в нём и что-то другое. Что-то тёмное проступало в нём, когда он бросался в горящее зданее или ввязывался в пьяную потасовку. Зная историю его семейства, нетрудно было понять причину этого надлома. Хартманн ещё до конца не решил для себя может ли он полностью доверять этому парню, так как он доверял своим чёртовым ирландцам. Тем не менее, своим он в одолжениях не отказывал, несмотря на то, что кое-кто этим откровенно пользовался.
- Сегодня переночуешь в гараже, а завтра - посмотрим.

Лёва ни секунды не сомневался, что "вынужденная посадка" была ничем иным, как очередным испытанием. Корабль явно был исправен, а пригодных для посадки планет поблизости не было. Зато на борту теперь было с полдюжины перепуганных подростков. Как они себя поведут в критической ситуации? Конечно же - геройски и никак иначе. Ну и актёр же Фёдор Михайлович!

Где должен быть капитан звездолёта во время аврала? На мостике! Уж никак не в жилом отсеке. Ребятам, которых поставили на гражданские должности, действительно по инструкции следовало разойтись по каютам. А вот остальным нужно держать марку. Подмигнув Маринке, Лёва скомандовал:
- Старший помощник, штурман, пилоты: отставить жилые отсеки. Занять места на мостике!
Лёва старался говорить серьёзным голосом, но его так и распирала довольная улыбка. Наконец-то начинается что-то интересное! Не теряя времени Лёва проследовал к капитанскому месту и как следует зафиксировался ремнями - вдруг искин действительно будет имитировать посадочные перегрузки. Лишь после этого мальчик обратился к приборной панели и искину, чтобы получить более подробную вводную для "симуляции аварийной ситуации".

Девица послушно выслушала заказ полуэльфа, затаив дыхание, когда тот приблизился так близко, что его волосы коснулись её щеки. Зажав в кулачке золотую монету, она метнулась прочь, раскрасневшаяся и взволнованная, с глуповатой улыбкой на миловидном лице. Такие красавчики в Щит Белдорана захаживали нечасто.
Уже через несколько минут в руках указанных Аароном мужиков оказалось по кружке пива и они недоверчиво смотрели на них, словно на зимнее солнце. Впрочем, они быстро распробовали пенный напиток и глядеть в сторону полуэльфа действительно перестали.
Если бы все проблемы в его жизни решались так просто...

Тем временем, Перт наслаждался оказанным ему вниманием. Нечасто, видимо, такое случалось и ему льстило, что так много людей вдруг заинтересовались новостями, которые он принёс из своей последней вылазки.
- А на что им рассчитывать? На Тимору да на Мельвантских воинов. Это не то чтобы выскочки какие-нибудь, а кто-то из трёх ихних главных торговых домов. Да только переход там не меньше двух дней, если марш-броском, значит. За два дня орки-то всякого наворотить успеют. Вот они и собирают охочих крепость сторожить. Деньгу платят добрую, да как бы она поперёк горла не стала, когда горячо станет.
Купец-то, я его сам не видал. Ну да караваном идти - это не в башне сидеть, караван и проскокнуть может. - В этот момент грюкнула дверь и снаружи ещё явственней послышался шелест проливного дождя. Перт обернулся, силясь разглядеть маячащие в дверном проёме фигуры. - А, гляди... Вот сейчас всё и узнаем.

Под сень Щита ступили пятеро до нитки промокших мужчин. Трое - крепкие парни, одетые добротно, но неброско. Все с мечами у бедра и завёрнуты в фиолетовые плащи. Четвёртый щеголял в наряде хоть и походном, но богатом - сплошная кожа да меха. На нём тоже был фиолетовый плащ, но не в пример ярче и с меховой оторочкой. Пятый тоже носил меха, но плащ его был чёрным и из-под него выглядывала стальная гильдейская цепь.
Народ в таверне поутих - видимо их и ждали. Франт в мехах отряхнулся, скинул капюшон и пригладил воронова крыла волосы унизанной перстнями пятернёй. Он оказался довольно молодым парнем, лет девятнадцати, приятной наружности, с горделивой осанкой и военной выправкой. Но заговорил первым не он, а грузный мужчина с купеческой цепью.
- Почтение собравшимся! - Мужчина оглядел притихший зал и заткнул большие пальцы за пояс. - Кто не знает - я Аргенс, бываю здесь каждую весну и осень и ещё ни разу не обидел ни одного наймита платой. - Тут и там за столами послышалось одобрительное ворчание, купца здесь знали. - Вчера мы прибыли в Блеск из Мельванта не потеряв по пути ни одной повозки. Не буду таить, было тяжко. Трёх наших парней мы потеряли в стычках с орками, ещё шестеро ранены, одного съела мантикора. Обратный путь будет трудней. Поэтому я здесь. Плачу двойную таксу. Но если вы надеетесь на лёгкие деньги - подумайте дважды!
Аргенс окинул собравшихся цепким взглядом, затем добавил, жестом передавая эстафету стоящему рядом юноше:
- Я буду наверху, кто желает сопровождать караван - милости прошу составлять договоры. А теперь - господин Танкред хотел сказать пару слов.

Молодой человек прочистил горло и ступил вперёд. Выглядел он не так уверенно, как бывалый Аргенс, но голос его был чистым и звонким.
- Приветствие вам от дома Нантер. Мой лорд-отец послал меня в Блеск узнать - не перевелись ли здесь ещё смельчаки? - Кое-кто недовольно загудел, седой наёмник за столом Келдера громко свистнул, купец - и тот скривился. Но осадить юношу не удалось и он лишь повысил голос. - Да! Найду ли я здесь отважных воинов? Крупнейшие гильдии Мельванта объединились ради одной цели - вонзить меч в кишащее гадами брюхо Тара. Вы уже наверняка слышали о крепости, которую мы возводим. Ледолом должен стать оплотом цивилизации в диких пустошах. Подумайте, скольких жертв среди караванщиков и наёмного люда мы сможем избежать, взяв под контроль одну из опаснейших частей тракта? Золота и славы хватит на всех!
Танкред с вызовом глядел на честной люд. Ворча и покачивая головами, мужики потянулись к лестнице на второй этаж, очень немногие сидели в задумчивости, действительно взвешивая предложение молодого человек.

- Моё место здесь, - Салах красноречиво указал на Георгия, ясно давая понять, что приключения в джунглях не только не входят в его обязанности, но даже и не вызывают ни малейшего интереса, - Что касается Вашего вопроса о раненом - его крайне нежелательно перемещать. Если его подкинет на какой-то кочке и опять откроется кровотечение...
Доктор красноречиво замолчал, глядя на Волонова, словно на миниатюрную модельку парусника, который он кропотливо собирал из мельчайших деталей, а неблагодарный племянник вздумал бросить его в грязный пруд.

Доктор слушал Олега и время от времени понимающе кивал. Внутри всё пело - вот он, яркий случай космического психоза. В версию Леи Амир не очень-то поверил. Если бы пришельцы хотели пообщаться с землянами, они бы выбрали самого умного представителя экспедиции, а у самого умного изменённых состояний сознания и галлюцинаций пока не наблюдалось.
Внезапно доктор икнул и изящно прикрыл рот рукой. К чему бы это? Задержал дыхание, посмотрел на часы. Отпустило вроде.
- Всё ясно, коллега. Не волнуйтесь, я за Вами присмотрю одним глазом. А может и двумя. Кровь говорите? У Вас носом кровь не шла? Ничего не расцарапали?
Амир подошёл к археологу и осмотрел его руку. На всякий случай взял пробу крови, для очистки совести. Что-то подсказывало ему, что происхождение этой крови намного прозаичней, чем материализация из воздуха, но чья она и откуда взялась на Котофееве тоже нужно было выяснить.
Поставив образец возле анализатора, пока тот был занят инопланетными образцами, Салах принялся рыться в своих препаратах, наконец, обратив внимание на зашедших коллег.
- Доктор Квонг, Вы же *ик* знаете, что мисс Гольдберг обесточила большую часть лаборатории. Все претензии к ней - когда включатся терминалы, получим доступ ко всей *ик* ко всей ранее полученной информации.
Доктор Яблонски, в холодильнике лежит небольшой образец тканей, который мы отделили от Несси. Он в Вашем распоряжении. Мы все заинтересованы в Ваших *ик* экспертных выводах.
Вот чёртова икота. К чему бы это? Салах, наконец, нашёл нужные пузырьки и вернулся к Котофееву.
- Коллега, я Вам советую сейчас от.. *ик* отдохнуть. И скушайте таблеточку на всякий пожарный. Вот, возьмите одну.
Салах протянул археологу руки ладонями вверх. На одной лежала таблетка в зелёной оболочке, на другой - в красной. Восточные глаза лекаря загадочно мерцали.

Когда новая партия беспокойных пациентов ввалилась в лазарет, доктор только разочарованно вздохнул. Ну что за проходной двор они устроили? Ещё и испортили его маленькую шутку с таблетками. Амир вернул разноцветные капсулы в пузырёк и быстро сунул его Олегу в руку.
- Это лёгкий нейролептик, коллега. Если опять начнёте галлюцинировать - выпейте одну таблетку. Не больше двух в день. Могут быть побочные эффекты, вроде сонливости, онемения конечностей и упадка сил. Ну и по мелочи - запор, потливость, сыпи... Может бенис не будет стоять пару недель. А так, не волнуйтесь - это средство надёжно и совершенно безопасно.
Участливо похлопав археолога по плечу, Амир подошёл к столу, на котором солдаты расположили окровавленного механика. Одного взгляда с близкого расстоянии хватило, чтобы оценить всю тяжесть положения Георгия.
- Маазаллах! Что с ним произошло? - гневно посмотрев на переминающихся с ноги на ногу солдафонов, Амир ткнул одного из них пальцем в грудь. - Ты! Останешься здесь и расскажешь, где вы его нашли и какой каток его переехал. А ты, - доктор ткнул второго солдата, - забирай остальных, толпа будет мне мешать.
Амир лишь кивнул Мидори, показывая, что её помощь, в качестве ассистента, ему может пригодиться. На остальных лишь замахал руками - мол, у нас тут операция, так что не толкитесь.
Споро разрезав покров инженера, Амир внимательней осмотрел повреждения и покачал головой. Налицо повреждения внутренних органов, но проникающих ранений нет. Нужно было понять есть ли необходимость в хирургическом вмешательстве. Салах прислушался к себе - прошла ли совсем проклятая икота? Сейчас она была бы весьма некстати.
Быстро определившись с действиями первостепенной важности, Амир приступил к работе.

Олег застал Амира задумчиво разглядывающим одинаковые с виду пузырьки с таблетками. На столе угрожающе лежал шприц и ещё какие-то медицинские инструменты. Доктор энергично ухватил археолога, бесцеремонно посветил маленьким фанариком ему в глаз, затем открыл небольшую панельку на груди его Покрова и считал данные, заботливые собираемые костюмом - частота пульса, температура и т.д. При этом он что-то бубнил себе под нос на арабском, по тону напоминающее что-то успокоительно-врачебное вроде "не волнуйтесь коллега, вскрытие покажет в чём была загвоздка".
Покончив с первичным медосмотром, который позволяло ЧП, Салах усадил пациента и сам сел напротив, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, сплетя пальцы, как стереотипный эскулап.
Доктор завёл беседу вполне дружелюбным тоном, задавая вопрос за вопросом, едва услышав ответ.
- Ну-ну, коллега. Рассказывайте по порядку. Что необычного Вы видели? Так... Девочка? Вы её видели раньше? Пытались дотронуться? Ага... Слышали ли Вы какие-нибудь странные звуки или голоса? Наблюдаете ли Вы изменения в самочувствии? Головные боли, ослабление орагнов чувств или наоборот гиперчувствительность, необоснованный страх?
Появление Мидори и Зигфрида заставило Салаха сокрушённо вздохнуть. Ну что им мёдом тут намазано? Тоже галлюцинации? Нет уж, нужно закончить с беднягой Котофеевым. Доктор сделал знак Дмитрию впустить парочку и проследить, чтобы они не мешали.

Доктор молча наблюдал, как тускнеет свет в лазарете и один за другим отключаются приборы. Лишь анализаторы продолжали подавать признаки жизни, но то, что минуту назад казалось Амиру бодрым жужжанием, теперь напоминало мрачный ропот.
Доктор перевёл взгляд на люк холодильной камеры и сдвинул брови. Какие-то недобрые мысли его одолевали, отвлекая от намеченных дел. Тряхнув головой, он отвернулся от холодильника и автоматически приложил руку к боковой части шлема. Щёлкнул интерком и доктор прочистил горло, как-будто оно пересохло от долгого молачния. Ехидность куда-то улетучилась и голос звучал строго и сухо.
- Не нужно кормить меня обещаниями, мисс Гольберг. Немедленно пришлите в лазарет кого-то с нужным допуском. Всё равно сейчас у нас выдалась свободная минутка.

Проводив коллег, доктор Салах присел у монитора и, даже не снимая Покров, тут же принялся за подробный медицинский отчёт, сразу вводя информацию в медицинский бортовой журнал.
Попутно он переговаривался с Агнежкой, получая ответы на поточные вопросы. Внезапно его пальцы застыли над клавиатурой и, тупо уставившись в потолок, он тихо переспросил:
- Так... Что ты сказала?
Анежка послушно повторила последнюю фразу своим приятным роботизированным голосом:
- Ответ на вопрос о версии с уничтожением вирусом или паразитом является закрытым протоколом безопасности СС№2573. Ограниченный доступ к информации имеют граждане с уровнем допуска 4 и выше.
Доктор откинулся на стуле и шумно выдохнул. Левая бровь иронично приподнялась, а губы сжались в тонкую линию. Это могло означать только одно - доктор был в ярости.
Проклятые солдафоны опять что-то раскопали и скрывают от научной общественности.
Щёлкнул интерком и эфир заполнил голос доктора, ещё более вкрадчивый и приторный, чем обычно. Лея могла безошибочно определить, что ничего хорошего этот тон не предвещал.
- Мисс Гольберг. Мне необходим четвёртый уровень допуска к базам Агнежки.

В интерком вновь вклинился самодовльный голос Салаха:
- Коллеги, внимание! В ходе первичного обследования объекта, прямой инфекционной опасности для экипажа не обнаружено.
Релевантная информация по результатам вскрытия: Существо погибло при неизвестных обстоятельствах около десяти земных лет назад. По нашим меркам, это был подросток. ДНК практически совпадает с ДНК человека, анатомическое строение - тоже.
Видимых тканевых повреждений не обнаружено. Существо высушено до состояния мумии. По мнению Агнежки, причиной смерти мог быть неизвестный вирус или паразит, но следы, подтверждающие эту теорию отсутствуют.
Взяв во внимание возраст существа и отсутствие каких-либо средств защиты, рискну предположить, что это - местный вид. Наличие разума пока не подтверждено.
У меня - всё. Доктор Квонг, если у Вас есть дополнительные соображения - дайте знать.
Полный отчёт мы будем готовы представить, когда ситуация нормализуется.

Выбор, который поставила перед доктором Лия, звучал примерно как предложение обналичить выигрышный лотерейный билет или выкинуть его в окно. Доктор даже негодующе вскинул руки в традиционном арабском жесте. Вытащить драгоценное тельце наружу - как бы не так!
Амир бросил на двух олухов, всё ещё мнущихся возле носилок, уничижающий взгляд.
- Вы слышали своего командира - поднимайте и несите в лазарет. Ничего не трогать, шлемы не снимать.
Бесцеремонно подгоняя молодцов, он вновь вклинился в общий канал.
- Я позабочусь о находке, мисс Гольдберг. Хочу напомнить Вам, что это, пожалуй, наиболее важное открытие с начала космической эры. Нам необходимо выбраться отсюда в целости. Доктор Квонг, немедленно проследуйте в лазарет. Доктор Котофеев, Вы будете нашим оператором - это нужно запечатлеть для истории!
Добравшись до лазарета, Амир указал пехотинцам на небольшую камеру, где по инструкции полагалось содержать находящихся в карантине. Пока они осторожно укладывали существо на стол, он привёл отсек в режим карантина.
- Теперь выходите в шлюз и стойте вот так, пока не загорится зелёная лампочка.
Доктор развёл руки, показывая олухам как нужно стоять для наиболее эффективной обработки. Как только за ними закрылась дверь, Салах прильнул к небольшому иллюминатору, наблюдая за процедурой. Коморка быстро заполнилась непрозрачной взвесью, хлынувшей из переборок. Через несколько минут заработают фильтры и солдафоны покинут помещение в девственно чистых скафандрах. Не факт, что этого будет достаточно, но лучшей процедуры пока нет. Осталась ещё одна предосторожность. Доктор переключился на отдельный канал.
- Агнежка, включи режим инфекционной опасности. Начать фильтрацию воздуха с нижней палубы.
Дожидаясь коллег, Амир позволил себе взять пробу тканей существа и поместить её в анализатор для выделения ДНК и определния потенциально опасных для человека агентов. Пока аппарат думал, Амир провёл первичное визуальное обследование объекта на предмет общих анатомических особенностей и, что могло оказаться важно для всего экипажа, видимых тканевых повреждений.

Получив напряжённую, почти невротическую реакцию от пилота, Амир улыбнулся своим мыслям и сделал какие-то пометки на небольшом планшете. В медицинской карте этой девочки уже есть записи о нестабильности, может быть интересно за ней понаблюдать.

По интеркому раздался голос Леи и Амир со вздохом отложил шлем. Если бы он знал, что его присутствие при первой вылазке будет необязательным, он бы и Покров одевать не стал. Можно ведь просто сесть перед экраном и любоваться неуклюжей грацией вояк, деловито ковыляющих в своих "Стандартах".
Впрочем, в этот раз что-то пошло не так. Все зонды выведены из строя? Амир привстал и оглянулся на коллег. Это, как минимум, странно. Вряд ли это какие-то неизвестные доселе атмосферные явления, напрашивается один вывод...
И тут он увидел носилки. Подпрыгнув, он бросился к трапу.
- Куда! Назад! Куда вы это тащите!
Амир напялил на голову шлем и не вдыхал пока не услышал щелчок, свидетельствующий о герметизации. Больше всего доктор боялся инопланетных вирусов и прочих вредоносных форм жизни, с которыми Земная медицина пока ещё не могла бороться. Но эти гориллы разве что-то понимают в вещах, которые не могут невооружённым глазом увидеть?
- Ай, шайтан!
В одно мгновение Салах покрылся потом и услышал лёгкое гудение - умный шлем менял температуру. Этот звук вывел доктора из шоковой реакции и позволил собраться с мыслями.
- В лазарет. В лазарет несите. Доктор Квонг, я прошу Вас присутствовать... на вскрытии.

Выход из криокамеры всегда напоминал ему пробуждение после лошадиной дозы наркоза. Сначала возвращаются в строй осязание и слух, затем начинают работать когнитивные функции, спустя какое-то время ты открываешь глаза и реальность начинает вливаться в тебя толчками - ты вспоминаешь где ты и что здесь делаешь. Лишь после этого ты постепенно вспоминаешь всё остальное. Например, своё имя.
Амир глубоко вдохнул и прислушался к своим ощущениям. Похоже, всё в порядке.
Глядя на других полуобнажённых людей, кое-как вылезающих из своих капсул, врач припомнил и свои обязанности. Не смотря на то, что процедура криозаморозки за последние десятилетия была доведена до совершенства и стала практически безопасной, инструкция всё ещё предписывала плановую проверку биопоказателей. Тряхнув головой, мужчина медленно прошёлся вдоль рядов криокапсул, проверяя данные. Система не зафиксировала ни одного сбоя.
Закончив с криокамерами, Амир присел за монитор, сделал соответствующие записи в журнале и ещё раз пролистал медицинские карточки членов экипажа. Солдафоны, конечно, всегда подбираются здоровые, как кони. А вот у специалистов редко бывает без каких-то хронических болячек. Так что он особенно внимательно перечитал проблемные карточки, чтобы знать на что обращать внимание.

Собрался Амир по-военному быстро. Да и не много снаряжения полагалось медику. Покров сидел, как влитой. Врач быстро проверил отделения для пайков, запасные батареи, пробежался по электронике. Всё в норме. За плечами пристёгнута универсальная аптечка последней модели с ироничным название "Эскулап" - здоровенный ранец, но по весу намного легче, чем кажется с виду. Шлем пока ещё под мышкой.
Покидать судно Амир не спешил. По инструкции сначала идёт солдатня. Заметив Ванессу и Анхеля, он подошёл к ним и самым едким тоном осведомился:
- Как самочувствие?
Бедняги проваландались в космосе целый месяц. Больными они не выглядели, но врач знал что космос может вытворять с человеческими мозгами. Космический фатиг-синдром, депрессия, мании, а может даже шизофрения? Сейчас Амира больше интересовало не ЧТО они ответят, а КАК. Посмотрим что там со стрессоустойчивостью.

Занзара

Васети

Северный Халатран

Довольным шипением встречает первую каплю крови раскалённая медная чаша. Мужчина сжимает рассечённую ладонь, чтобы Атуму досталось немного больше крови. Этот новый ритуал пришёлся по нраву жестокому божеству.
Жертвенный экстаз прерывает голос.
- Я вижу ты слышал новость.
Мужчина поворачивается, кровь капает на чёрное бедро.
- О да. Ярость белокожих обошла древний Бакраш. А выскочки из Халтара ещё долго не смогут опомниться от удара.
Гость улыбается, левая рука няньчит правую - он уже отдал свою кровь Атуму.
- Всё так. И в нашей власти не дать им подняться с колен. Теперь всю торговлю с восточными провинциями по праву будет контролировать Бакраш.
- Нет. Мы сами поможем отстроить Халтар и заслужим милость Марзуха. Из древнего соперника Халтар превратится в верного слугу.
Гость ушёл, в который раз подившись мудрости жреца. Гордый Бакраш, второй по древности, вскоре станет первым по богатству.

* * *
Вёсла подняты над водой и всякий чуждый звук умирает. В ушах Сефу лишь открытое море. Глаза вглядываются в густой туман. Где-то впереди мерещится мерцающий свет. Алый Ньекунду встаёт над водой? А может это легендарный штейнрейнский маяк?
Сефу складывает вёсла и шарит по днищу в поисках копья. Его сильные руки не укрыты ритуальными шрамами - он ещё не воин. Всего лишь мальчик.
Несколько биений сердца и нос лодки осторожно стукается о вырастающее из воды препятствие. Туман расступается и взору Сефу открывается гигансткий плот, сбитый из древних лодок, десятилетиями дрейфующих в пограничных водах.
Противник уже ждёт. Такой же мальчишка. Жёлтые глаза возбуждённо горят. Руки сжимают щит и зазубренный костяной гарпун.
Годы прошли с тех пор, как война затихла. Но молодые воины из года в год приплывают сюда испытать свою судьбу. Говорят, не было такого, чтобы воин приплыл к Хекалу а-Маджи, храму-над-водой, и не нашёл достойного противника.
Сефу смеётся и потрясает копьём, ступая на шаткий плавник. Он называет своё имя и бросает ритуальное оскорбление, чтобы начать бой по всем правилам. Чужак выплёвывает надменную фразу в ответ и направляет гарпун в грудь противника.
Они не понимают друг друга. Сегодня за них будут говорить их копья.

* * *
Трон пустовал. Владыка гостил у Великой Тени. С небольшого сидения у подножия трона, делегацию эльтов принимал верховный жрец. Взгляд его флегматично скользил по мохнатым телам. Все они были обитателями дремучих западных хрусовников и всё ещё не признавали Атума. Выслушав их старшин, жрец ответствовал:
- Внемлите воле царя. Дэлладур чтит древние границы. Любой дэл или фарфаль, вторгшийся в Халатран, объявляется вне закона именем Марзуха мудрого и его царственной жены. На вашей земле вы вольны охотиться на них, как на диких зверей.

Хорохорится. Хорохорится Кирюша. Вот как это называется. Александр Данилыч грустно глядел на юношу. Если уж хорохорится человек, значит лидер из него никудышный. Значит трусоват он и не уверен в себе. Что ж ты паря. Как же мы выберемся отсюда?
Не успел старик перевести взгляд на бормочущего Павла, как появились ОНИ. Вампиры! Всё как в кино! Подобрался Данилыч внутренне, облизнул губы. Зашипел вдруг даже. Откуда это в нём? Непонятно. Одно ясно - они здесь для того, чтобы отобрать его силу. Его жизнь. Они кровососы, но ведь и он теперь не прост. Дыбом встали все волоски на коже. Подобрался. Лишь прыгнула на него страшная тварь - ощерился и он. Подался на встречу, вместо того, чтобы спрятаться, убежать, забиться в угол. Врёшь, гадина. Не возьмёшь больше нахрапом. Вцепился, обнажил клыки - теперь ты добыча!

Двое стояли на засыпанной песком площади и глазели на чернокожие и мохнатые фигуры, деловито снующие под палящим солнцем. Здесь строился храм. Руководили процессом пожилой эльт и белоголовый рохо. Взгляды наблюдателей были прикованы к эльту, облачённому в цветастый плащ из перьев тафити. На голове его покоился ритуальный плюмаж.
- Дожили. - подытожил один мысли обоих.
Второй лишь сплюнул, скорчив трагичную мину.
- Что дальше? Эльт - верховный жрец? - продолжил первый. - Не для того я плыл сюда от самого Бакраша, чтобы мной помыкал какой-то мохнатый чудик.
Второй, наконец, подал голос:
- А никуда не денешься. Сам царь к ним благоволит. Молодые воины с ними близко сошлись. Ешё этот их обычай - пустить кровь друг другу по-особому и её замешать. И будто считается, что они как бы теперь родня. А на последней войне, говорят, они знатно крови намешали.
Первый раздражённо покивал.
- Чушь какая-то. Родство только через женскую дверь может быть, всем известно.
- У них тут всё наоборот. Проваливать отсюда надо, вот что. Я на Васети подамся. Там народ правильный и люди им всегда нужны.
- А и то верно.
Двое зашагали к гавани, вполголоса перебрасываясь ворчливыми фразами.

* * *

Частокол скалился на бирюзовое море рядами выбеленных черепов. То были черепа штейвитов, павших на Кровавом берегу и отдавших свою кровь на алтарях. Пустые глазницы всматривались в закатное море, тщась отыскать дорогу к достойному посмертию среди предков. Такова была плата за надменность.

Следили за волнующимся морем и живые глаза. Разведичики на лёгких пирогах докладывали о новом движении штейвитских флотов. Скоро белокожие нападут вновь и дозорные тщились заглянуть за горизонт в предвкушении новой крови.
Иногда их взгляды падали на кромку прибоя, где сотни молодых воинов проводили мрачный обряд. Низкие голоса тянули ритуальный напев, сильные тела слаженно двигались в воинственном танце. В центре, у костра, происходила какая-то возня, кто-то вскрикивал и рычал. Скоро воины отведают человеческой плоти и на частокол водрузят ещё один череп.
Пожиратели Сердец называют они себя. Сильнейшие воины Занзары стекались на Васети, чтобы благоговейно прикоснуться к пропитанной кровью почве. Многие оставались, чтобы посвятить жизнь свою войне, которой не видно было края. Не было в Занзаре более стойких и бесстрашных воинов.

Крики затихли и усиливающийся ветер разметал песок вокруг догорающего костра. Луны взошли, к Васети приближалась большая вода.

* * *

Алток. Крыша великого храма. Одиночество.
Задумчивый взгляд царя устремлён на звёздное небо.
В эту ночь алый Ньекунду и молочно-белый Мана вернулись в объятия Бикири, разливавшей вокруг себя нежно-голубое синяние.
По разные стороны от священного треугольника шествовали меньшие спутники Юны - крохотный Странник, Рыбак и тусклый Мертвец.
Все ночные светила собрались, чтобы засвидетельствовать тот час, когда Воин и Мудрец прильнули к груди своей Матери.
Марзух знал, что на побережье в этот час бушует большой прилив и народ его ютится в хижинах у простых очагов. Старики рассказывают древние легенды и среди них историю его, Марзуха, появления на свет.
В эти ночи думал о своём рождении и сам владыка.
Его мать звали Мунира, что значит Сияющая. Но, вопреки поверьям рохо, пожрав её, он не унаследовал её свет. Душа царя была темна, как безлунная ночь и лишь нежно мерцающая Бикири заставляла его чёрное сердце тлеть необъяснимой тоской.

Сильный порывистый ветер остужал горячую кожу полубога.
Опустив взгляд, Марзух рассматривал свои руки, покрывшиеся гусиной кожей. Было ли в нём больше от бога или всё же от человека?

Долгие годы он медитировал во тьме Лабиринта ища ответ на не дававший покоя вопрос. Ответ был ниспослан.
Но Атум, его отец, был божеством жестоким и ревнивым. Ему ничего не стоит сыграть злую штуку даже с возлюбленным своим детищем.

Отогнав сомнения, Марзух откинул полог и нырнул в полумрак царских покоев. Даже нечеловеческое зрение царя едва выхватывало из полумрака силуэт его возлюбленной. Лишь глаза её загадочно мерцали тёмным пламенем. Какие мысли скрывал её высокий лоб? Что значила её полуулыбка?
Она была единственной женщиной, ради которой царь готов был пожертвовать очень многим и этого было достаточно. Приблизившись к ложу, он протянул к ней руки:
- Ты подаришь мне дитя, моя царица. Скоро наш сон станет явью.

Когда время Муниры подошло, она, по традиции своего народа удалилась в уединённую землянку на окраине деревни. Видеть (или даже слышать) женщину в такой момент считалось дурным знаком. Каждая женщина должна была пройти через это в одиночестве.
Присев на корточки, она ухватилась покрепче за специально установленный в полу столб и закусила губу. Вздохнула. Прислушалась к себе с тревогой. Внутри что-то было не так. Это был не первый её ребёнок, поэтому она давно заметила странные неприятные ощущения в животе, которых быть не должно. Всхлипнув, она принялась молиться Атуму, великому отцу. Просто потому, что молиться пока было больше некому - других, более подходящих к ситуации богов рохо не знали.
Но Атум, как-будто услышал её. Схватки учащались с пугающей быстротой. Из-за накатившей боли Мунира больше не могла молиться, испуганно глотая ртом спёртый воздух землянки. Наконец, она ощутила своё дитя - огромное, мощное, буквально рвущееся на волю из материнской утробы. Из глаз Муниры хлынули слёзы боли и отчаяния, с губ сорвался вой умирающего перепуганного животного - её дитя не было человеком.
* * *
Они пришли лишь на следующий день - родичи и соседи Муниры. Женщина так и не вышла из хижины, следовательно, могла и не выжить. Да и ночь выдалась страшная. Мало кому не снились кошмары. Молодые женщины в округе шептались, что у них у всех в ночь пошла кровь. У большинства - не в срок. Вся речка кишела шарншагами, лениво покачивающимися на воде, словно в ожидании добычи. Люди говорили о проклятиях и тёмном колдовстве.
И не зря. Откинув полог землянки, рохо увидели исковерканное, истерзанное тело молодой женщины. Что-то словно разорвало её пополам, а потом принялось есть. В стороне от тела на корточках сидело страшное существо с телом похожим на человеческое, но чёрной пастью и белыми глазами шарншага. Тем не менее, существо заговорило человеческим голосом, глубоким и страшным:
- Падите ниц, черви, ибо я - Марзух, сын Атума. Моя воля - его воля.
Воины бухнулись лицами в грязь. Лишь разъярённый Чанду бросился на полубога с копьём, ведь он был мужем Муниры. Его смерть была скорой.
* * *
Не один год потратил Марзух на то, чтобы обойти Занзару и подчинить мелких вождей одной воле. От каждого племенного союза он потребовал по красавице-жене в свой гарем. В качестве ответного дара, он научил воинов рохо делать щиты и использовать их в бою.
Со всей Куанзы к стану Марзуха стекались паломники и воины. Вскоре на берегах Куанзы закипела работа - строительство величайшего храма в истории. Вокруг строительства вырос настоящий город, который был назван Амок - сердце религии Атума.
Ниже по течению, в самом устье, вскоре появился Бакраш - ещё один город, экономический центр зарождающегося государства. Когда-то рохо прогнали отсюда миролюбивых эльтов и кое-где ещё не затухали стычки. Но Марзух объявил божественную волю Атума - рохо должны были отвратить свой взор от побережья и распространяться вглубь континента.
Кровавые жертвоприношения рохо вошли в привычку и вскоре стало ясно, что молодой нации нужны рабы - для работы и для жертвоприношений. Марзух бросил клич. Две ночи над Куанзой разносился тревожный рокот там-тамов. Утром третьего дня две армии двинулись на запад.

Север - Кровные братья


Юг - Лесная ересь


Запад - Поединок


Восток - Слабость сильных


Сердце Занзары - Тоска

Купцы называли этот странный материал медью. Твёрдый, но гибкий, гладкий на ощупь. Медная пластина стоила немало, но царь не поскупился и приобрёл её для храмовых нужд.
Пластину прикрепили к стене и каждый день тщательно полировали.
Каждое своё утро царь теперь начинал с того, что подолгу стоял перед пластиной и задумчиво рассматривал своё отражение. Раньше он не задумывался о своей внешности. Пока ему не пошёл одиннадцатый век.
Иногда ему казалось, что время вовсе над ним не властно. Его тело было таким же крепким и подвижным, как раньше. Голос таким же гулким. чёрная кожа лоснилась, как у детёныша бегима.
Но иногда ему мерещились морщины на шарншажьей морде и потускневший взгляд.
Тогда он бывал весь день угрюм и гневлив.

* * *
Помимо приступов ипохондрии, величайший завоеватель и просветитель познакомил рохо и с другими новинками.
Так же, как когда-то он даровал народу реки первый щит, ныне он научил их производить и носить доспехи. Делались они из кожи бегимов, лонгосов и сетусов, реже злобусов и маронгов. Ремесленники всё ещё экспериментировали, пытаясь понять чья кожа самая крепкая. Военная элита справляла доспехи из шарншага, а Старая Кровь внимательно следила, чтобы шарншаги эти были здоровыми, не старыми и гибли в честном единоборстве.
Конечно же, особым шиком считалось отделывать доспех и щит штейвитской или аскастской белой кожей.

Второй царский проект был более трудоёмким и интимным. Во тьме священного подземелья владыка изо дня в день работал каменным молотком и кварцевым зубилом, высекая слово за словом историю своего правления. Целый корридор был отведён под войны с белокожими варварами, нравы и обычаи эльтов уместились в одной зале, а собственное жизнеописание оказалось и того короче, что кстати весьма озадачило древнего царя.

Особенно подробно описал Марзух празднование своего юбилея и первые в ойкумене многосторонние дипломатические переговоры. Не забыл он заострить внимание на собственной мудрости и прозорливости. И на том как весь его труд едва не был перечёркнут надменностью атаквири и недалёкостью ньяронгов.

На всякий случай Марзух отдал приказ - запретить проносить всякие источники света в лабиринт под страхом смерти. В темноте видеть мог только он, а другим рано было показывать его труд. Особенно незавершённый лирический опус о Великой Тени.

* * *
Тем временем, на Васети выросло новое поселение. Рохо дали ему имя Даму, что значит "кровавый". Весь остров пропитался кровью штейвитов и рохо, не было на нём и локтя земли, где не закопаны были чьи-то кости.
По этой причине Даму стал для рохо настоящим местом паломничества. Молодые воины приплывали, чтобы прикоснуться к кровавому берегу, подобрать себе человеческую косточку-талисман, справить себе копьё из местного тростника.

Ещё миг назад Александр Данилович шагнул к выходу из вагона, а сейчас он стоит на перроне, застыв словно истукан. Рука поднята вверх, сжимает несуществующий уже поручень. Глаза выпучены, усы дыбом. Всё ясно. Нуль-транспортировка. Телепортация, как сейчас говорят. Технология не доступная в нашем мире, но уже освоенная в параллельном. Спокойно, это можно переварить.
А это ещё что? С замирающим сердцем, Александр Данилович в который раз за вечер коснулся языком своих зубов. Вот оно. Началось. Так и знал! Полезли клыки, как в современных фильмах! Он вампир. Значит будет вечно жить? Значит... будет и кровушку чужую пить?
Старик нервно зыркнул на своих спутников, словно боясь, что они могут прочитать его мысли. Не могут. Спокойно, Александр Данилович. Ещё не известно как оно на самом деле работает. Слухи о вампирах могли быть преувеличены. Хотя... могли быть и преуменьшены. Очень уж неоднозначно звучит словечко Перевёртыш. Очень уж подозрительно.
Ещё раз зыркнул на Кира и Павла. Прочистил горло. Утёр пот. Душно. Снял бушлат. Подумав, предложил его голому парню.
- Пркройся, снок.
Бормотнул сквозь сжатые губы, словно боялся, что они увидят его разбухшие резцы. Как-то он теперь выглядит? Снова поднял руку к лицу, прикрыл, словно вновь утирая пот.
- Есть зеркало у кого? А, Кирюша? Мне бы рану осмотреть.
Роились в голове и другие мысли. Куда теперь? "Красавчик" этот что сказал? Вправо? Не станет же он врать. Спасителю-то своему. Хотя ведь видно, что гнилой он парень. А.. каналья. Ещё этот "дядя Миша" тут. Как от него избавиться? Хотя ТОТ ведь сказал, что Кирилл теперь дорогу выбирает. Может и правда его послушать. Он парень молодой, авось выведет.

Черепа ньяронгов, когда-то насаженные на колья частокола сгнили и рассыпались много веков назад. О монстрах, живущих в Ночных горах долгое время можно было услышать только в легендах и сказках рохо, живущих в их тени.
Но пришёл день и чудища вновь спустились в долину Гизы. В этот раз не с копьями, а с дарами.

Посольство ньяронгов приняли вожди и жрецы Гизы. Марзух велел лишь отправить ему львиную долю даров, а самих ньяронгов дальше Гизы пока не пускать. Впрочем, послы чужаков возвратились в ньярглотища с ответными дарами и приглашением возвращаться на торжища.
Заметив потенциальную выгоду, просвещённый Марзух велел выстроить под Гизой гигантский рынок. Зарабатывать он планировал взиманием с торговцев лишь налога за вход на торжище, сделав торговлю выгодной для всех, а особенно для рохо, для коих плата была ниже обычной. Проливать кровь на торжище возбранялось под страхом мучительной смерти, поэтому помимо экономических операций здесь часто велись и всяческие переговоры.
Вскоре Гиза стала сердцем Хейской тороговли. С юга сюда шли караваны атаквири, с севера паромщики спускали маленьких деловитых дэлов, с западных гор спускались на удивление присмиревшие ньяронги.
Впервые на Хее появилось место, где могли собираться те, кому выгода была важнее расовой и кровной вражды.

* * *

Много лет прошло с тех пор, как по Куанзе в последний раз спускалась армада. Люд из прибрежных деревушек высыпал на берег, где можно было глядеть как сотни и сотни судов со всех уголков Великой Реки отправляются покорять врагов.
Над чёрными корпусами с намалёванными шарншажьими мордами, возвышались разноцветные паруса. Казалось, эти шарншаги, наконец, отрастили крылья.

* * *

Марзух восседал на своём троне, задумчиво выводя линии и чёрточки на табличке из мягкой глины. Ему понадобилось несколько лет для того чтобы выучить язык атаквири. Ещё полгода для освоения их азбуки. Овладев новым искусством он писал с увлечением о чём угодно, затем разравнивал глину и начинал с начала.
Жрецы, правда, в большинстве своём не отличались таким же энтузиазмом. У многих процесс застопорился уже на изучении атаквирского. Не говоря уже о том, что в языке атаквири недоставало шипящих и встречались бесполезные, неприятные звуки.
Очевидно было, что салику придётся адаптировать под язык рохо.
Этим и занят был царь - великий завоеватель и просветитель. Знаки из-под его руки выходили не такими изящными, как у лесных ведьм. Но в тот момент, когда он впервые вывел на дощечке своё имя на языке рохо, эти угловатые буквы показались ему прекрасней женских ласк и плача врагов.
Неужели начал сказываться груз лет?

Войдя в пещеру, царь Марзух сразу приметил нужный камень. Отвалив его в сторону, царь припал к маленькому отверстию в полу. Наконец-то!
Внизу царила тьма, но божественное зрение владыки позволяло ему видеть скорчившуюся на полу человеческую фигуру. Священный лабиринт простирается на многие мили, отыскать в нём человека не так просто. Но сюда человек возвращался часто - здесь он иногда находил еду.
Сейчас мужчина то ли дремал, то ли бредил. Губы его лихорадочно шевелились. Распухшие от жажды, покрытые кровавой коркой губы. Когда-то красивые чёрные волосы сбились в отвратительный колтун. Мощное тело усохло, кожа где-то натянулась на костях, а где-то висела. Жёлтые глаза были открыты и слепо пялились словно внутрь черепа. Человек уже больше десяти лет не видел света.

Вначале их была дюжина, все благородные воины, вожди и их родичи. Их прислали из Халтара в качестве дара. Остальные штейвиты, посмевшие ступить на чёрный берег, пролили свою кровь на алтарях. Жрецы заставляли их кричать так долго и так громко, чтобы их семьи на островах могли их слышать. Своим же пленникам Марзух уготовил другую судьбу. Они были брошены в священный лабиринт - жертвоприношение уже почти забытое в Амоке.
То что произошло дальше, поразило царя необычайно.
К удивлению Марзуха, они не отчаялись, а продолжили существовать во тьме, каждый день соблюдая свои дурацкие ритуалы, с непреклонной последовательностью. Царя так заинтересовали эти людишки, что он даже начал подбрасывать им еду и воду, чтобы подольше наблюдать за их поведением и нравами. Спали штейвиты мало и проснувшись всегда принимались за физические упражнения и молитвы. Затем начинали методично бродить по подземелью. Довольно скоро они обошли весь лабиринт и поняли, что победа в этой игре не предусмотрена. Но и это не убило их.
Лабиринт не вызывал у них священный ужас!
Используя маленькие скрытые смотровые и слуховые шахты, царь удивлённо наблюдал как они изо дя в день сражались за нелепую, безнадёжную жизнь и постепенно умирали.

Уже тогда Марзух знал, что этот воин останется последним. Но он и подумать не мог, что это продлится так долго. Марзух чувствовал странную симпатию к этому человеку. Он мог бы быть великим вождём. Но Марзух знал, что белокожие не убивают слабых и не превозносят сильных должным образом, поэтому этот воин у себя дома мог быть простым общинником. Как несправедлива судьба оказалась к тому, кому сама же так много дала и предначертала. Марзуху захотелось оказать этому храбрецу услугу.
Перед внутренним взором царя вдруг предстала картина - штейвита выводят из подземелья на подгинающихся ногах. Он грязный, седой, безобразный. Но разум его не сломлен. Он щурит свои полу-слепые слезящиеся глаза на солнце и на лице его проступают эмоции, которые подземелье должно было вытравить навсегда. Вот его сажают в лодку. Дрожащими руками он берёт вёсло и с трудом выгребает на стрежень. Лодка несёт его на восток... Не домой, нет. Сразу в его штейвитский рай, где все они радостно ходят строем, думают в унисон и не боятся темноты.

Всю ночь Марзух не мог сомкнуть глаз. Наутро он спустился в лабиринт и перегрыз пленнику горло.

Целый век прошёл, А Марзух всё ещё был полон сил и энергии, окончательно убедив рохо в своей божественности. Его стараниями в верхнем течении реки выросли ещё два города и народ, наконец, объединился под одной рукой. Особое внимание уделялось строительству храмов и тренировке воинов. Рохо были воинственным и фанатично религиозным народом.
* * *
Стычки на границе с землями дэлов давно превратились в вялотекущую позиционную войну, а со времени и вовсе заглохли. Дэлы не принимали открытый бой, а состязаться с этими дьяволами в партизанщине на их же земле было невозможно. Да и земли их рохо не очень-то прельщали.
Но спустся век, с севера пронеслась весть. Царь Марзух берёт в жёны верховную чародейку дэлов, вражде конец. Теперь кровь будет литься на востоке.
Рохо ликовали, жгли курения и приносили кровавые жертвы в храмах Атума по всей Занзаре.
* * *
После пышной свадьбы и многих месяцев празднеств, под рокот там-тамов четыре гигантские армии двинулись на север. Хея ещё не знала кровопролития таких масштабов.

- Разве вы позабыли кто вы? Вы отвернулись от своего Создателя.
Пожилой кот презрительно глядел на молодого гибкого родича. Усы старика возмущённо топорщились, хвост медленно ходил из стороны в сторону. Его опонент не шелохнулся. Он был спокоен и уверен в себе. Могучий охотник, весь в боевых шрамах и украшениях из перьев тафити, на манер рохо. Младшие члены клана сидели вокруг и тихо внимали.
- Пусть так. Но мы блюдём закон предков. Создатель покинул нас, это известно. Мы проливали кровь на севере с именем Атума на устах и он подарил нам новые земли, богаче прежних. Ему мы обязаны свободой и процветанием.
Старик упрямо покачал головой.
- Рохо поедают своих родичей. Рохо режут друг друга на части. Рохо - не лучше болотных зверей, которым поклоняются. Нам не нужен такой бог.
- Рохо поклоняются Атуму как умеют. Мы делаем это по-своему, - отрезал молодой кот. Воины за его спиной согласно заворчали, - Эльт не поднимет руку на эльта, наш закон свят. Но мы всегда лили кровь - теперь мы будем лить её для Атума. Я, Муав, - первый из Идущих по Пути Крови. Идите за мной и я обещаю вам богатые дичью земли. Те кто откажутся встать на Путь Крови, рано или поздно польют собственной кровью путь чужаков. Где сейчас те эльты, что жили к югу от реки, старейший?
Старик обернулся на своих родичей и горестно вздохнул. Он знал, что завтра род недосчитается многих охотников.
* * *
Тысячи лодок спускались вниз по Куанзе. Марзух стоял на вершине великого храма, осматирвая двигающийся на восток поток. Лодки шли так плотно, что он мог бы перейти по ним на другой берег реки не замочив ног. В каждой - сильные воины, свирепые и решительные. После военных поражений прошлого века и религиозной реставрации Старой Крови, фанатичная преданность жестоким законам Атума с новой силой вернулся в Занзару. В храмах лилась кровь, в джунглях рокотали там-тамы, воины резали свою плоть ритуальными ножами, готовясь убивать.
Народ Великой Реки вновь отправлялся на войну.
* * *
Сидя на своём троне из костей, Марзух с интересом рассматривал купцов. Маленькие дэлы сверкали чёрными глазами и, казалось, готовы были вспыхнуть от возмущения в любой момент. Все они были здесь частыми гостями и были с местными на короткой ноге. Группка горделивых атаквири, напротив, стояла обособленно, излучая спокойствие. От их делегации явственно веяло холодком.
- Торговля будет продолжаться. В ещё больших объёмах, - продолжал царь свою мысль, - Но мы должны получать свою долю прибыли. Вы ходите по нашим рекам, пользуетесь нашими лодками - это только справедливо. Я решил взять торговлю на своей земле в свои руки. Тем более, теперь и нам есть что предложить вашим народам.
Марзух хлопул в ладоши и молодые девушки поднесли гостям ритуальное угощение. Впрочем, на него никто внимания так и не обратил. Брови делегатов поползли вверх, все рассматривали посуду - тарелки, миски, кувшины выполненные из обожжённой глины. Такого обитатели Хеи ещё не видели.

Долго ждали рохо ответа от маленьких мохнатых монстров. Но те юлили и тянули время. Отсутствие ответа - хуже отказа, всё равно что плевок в лицо. Передав свой посох стоящему рядом воину, старый жрец снял с себя священный плащ.
- Молчанием вы оскорбили великого Марзуха. Мы больше не будем говорить с вами.
Здоровенный воин переломил посох посла и бросил его к ногам вождей энергалей. Переговоры были сорваны, рохо отправлялись домой.

Дюжина крупных лодок покачивалась на слабых волнах в гавани Рила'н'эры. Лодки свирепых чернокожих чужаков, хорошо уже знакомые энергалям. В этот раз они прибыли не для грабежа, а для переговоров, что было приятной переменой. Вот только послание их для энергалей не было радостным. Пожилой рохо, весь одетый в перья и держащий в иссохших руках посох со странным навершием, объявил о цели посольства прямо на пирсе.
- Марзух Завоеватель, царь рохо и эльтов, властитель Занзары и Халатрана, Поедающий Врагов, требует от вас признать его вашим царём и подчиниться его власти. Также Великий требует, чтобы вы не чинили препонов его народу и позволили рохо селиться где они пожелают и жить с вашим народом в мире. Какой ответ передать мне Ужасному?

По требованию Юи делюсь с общественностью.
Физическая карта Юны:

Пишите в лс, если где-то ошибся или что-то не отметил.

Марзух одиноко бродил по бесконечным подземным лабиринтам гигантского храма Атума, в котором до сих пор ещё кое-где велись работы. Лишь он один да самые сообразительные жрецы знали эти лабиринты, как свои пять пальцев. Несчастные пленники, которых сбрасывали в колодец за алтарём, блуждали здесь много дней и умирали даже не догадываясь, что много раз проходили мимо спасительных потайных ходов.
Но в последние годы лабиринты пустовали. Всё больше жертв приносились на алтаре, стоящем почти на самой вершине пирамиды. Атум был недоволен и требовал горячей крови.
Марзух знал, что рохо прогневили божество. Они отвергли джунгли, которые так любил Атум и всё больше тяготели к морским побережьям. Но таково было положение вещей. Многие месяцы Марзух провёл в раздумьях, но дилемма казалась ему неразрешимой.
* * *
Грызла царя и другая напасть. Скука и одиночество. Уже больше сотни лет он не брал себе жён из смертных. Даже лучшие дочери вождей рохо казались ему глупыми и пугливыми. И очень, очень недолговечными. Любимые его жёны вскоре становились беззубыми старухами. Всё чаще возвращался он в думах к Великой Тени. Их встречи были очень редкими, ведь на обоих лежал груз управления огромными народами. Часто Марзух лично привечал маленьких хвостатых купцов из земель дэлов, расспрашивал их о своей супруге и положении дел на севере. Часто посылал он собственные посольства с богатыми дарами. Но Тень отвечала реже, чем ему хотелось бы.
* * *
Мрачные размышления Марзуха были потревожены низким гулом, донёсшимя сверху. Воины дули в морские раковины. Вскоре над нестройным тревожным гудением начал подниматься слаженный, твёрдый ритм там-тамов. Вести из дальних земель.
Шелестя плащом из перьев тафити, Марзух покинул лабиринт и явился своим поданным в большом зале храма. Воины и женщины пали ниц. Лишь мужчина и женщина, стоящие в центре зала в окружении детишек, замешкались. Детям, ошарашенно пялящимся на царя, понадобился удар древком копья, чтобы они опомнились и оказали правителю подобающую честь. Несомненно это семейство прибыло издалека.
Развалившись на троне, Марзух махнул рукой, позволяя просителям говорить.
- О, великий! - Начал молодой мужчина, - Моё имя Суди, моя жизнь принадлежит тебе. Я поднялся вверх по реке, чтобы просить о помощи. Мои предки много лет живут на берегах Внутреннего моря и эльты редко осмеливались приближаться к нашим поселениям. Но теперь они словно сошли с ума, с юга движется огромное войско лесных ведьм, уничтожая эльтов на своём пути. Мы полны страха, о великий! Что будет с нами, когда они придут?
Марзух задумчиво поглядел на своих приближённых.
- Все земли, где живут рохо, находятся под защитой несокрушимого Атума. Лишь его должны вы бояться. Запомни это, Суди, и детям своим закажи.
Затем что-то будто кольнуло сознание.
- Постой, ты сказал "поднялся по реке"? Но ведь ты прибыл с юга, не так ли?
* * *
На мутной речной воде, омывающей подножие храма, покачивалась странная конструкция. То ли полый ствол дерева, то ли перевёрнутая крыша маленькой хижины. Присмотревшись Марзух заметил, что конструкция грубо размалёвана. Нечто вроде ощеренной пасти шарншага с одного конца и его же хвоста - с другого. Движением своей мощной руки и взглядом Марзух приказал Суди объяснить.
Рыбак скользнул к воде и ловко запрыгнул в лодку. Заработал веслом, подобрастно глядя на своего правителя. Наконец, Марзух всё понял. Теперь у царя не осталось сомнений. Великий Атум сменит гнев на милость, когда узрит этих рукотворных шарншагов.
- Сделай такую же для меня. Только больше. Много больше.

Красавчик раздражал своей липучестью неимоверно. Словно жвачка прилипшая на улице к ботинку. Цепляется, тянет асфальт, напоминает о себе каждый шаг. Невозможно ни о чём думать.
- Да отстаньте Вы, - пробурчал нехотя. Обращение на Вы к этому фамильярному негодяю было намеренным и подчёркнутым. Словно это "Вы" должно было отдалить Александра Даниловича от самозванного друга. Поставить его на место, обдать холодком. Но куда там... Он разве отстанет?
Одно старик знал точно - никаких таблеток из рук этого примата он принимать не станет. И даже на стакан воды не посмотрит. Что за чушь с этими перевёртышами - бред влспалённого сознания. "Псих," - промелькнуло в голове, - "Ну точно, дурдомовский. Навязчивые идеи, паранойя, шизофренический бред". Одно радовало - странный его дружок (или наоборот враг), Рысь этот, никакого внимания на них не обращал. Вот и хорошо.
Александр Данилович встал и, как ни в чём не бывало, переместился поближе к дверям, ухватившись за поручень. Выйти на первой же станции, раскошелиться на такси - чёрт с ними с деньгами.
Прикоснулся осторожно к шее. Сильной боли не было, но рана чесалась. Это хорошо. Это значит заживёт. Дома должна быть перекись и зелёнка. А бинт? Вроде был бинт... Но в больницу завтра всё равно нужно съездить. Мало ли.

Александр Данилович даже вздрогнул от такого неожиданного хамства. Он, капитан дальнего плавания, уважаемый человек. К такому обращению он не привык. Ещё больше удивило какое-то странное несоответствие между приятной, интеллигентной внешностью мужчины и так внезапно вскрывшейся подленькой его душонкой.
Даже дослушивать не стал он этого человека, прошёл мимо. Щёки покраснели от возмущённо прилившей крови, губы сжались в строгую линию. В голове крутилось гаденькое "Старче, не дури". Почему-то эта фраза ещё больше убедила его в правильности своего решения. Рядом с тем, кто проявил слабость, всегда чувствуешь себя увереннее, сильнее и выше, даже если это и не так на самом деле.
Самообладание возвращалось к Александру Даниловичу с каждым шагом. "Только не на моей вахте," - подумалось ему.

Опустив голову, сгорбившись, Александр Данилович задумчиво смотрел на свои руки, мирно покоящиеся на коленях. Честные, старческие руки. Казалось, они были покрыты не кожей, а древесной корой. Такие же крепкие, такие же древние, как ветви старого дуба.
Александр Данилович сидел на скамеечке и ждал поезда, спокойно-задумчивый, застывший.
Но вот что-то внутри шевельнулось, разбило вялый поток мыслей ни о чём и обо всём.
Он поднял глаза, как-будто впервые заметив трёх человек, в этот поздний час оказавшихся с ним на платформе. Смазливый мальчик (или девочка? Сейчас их не разберёшь), импозантный, приятной наружности мужчина и ещё один... странный, опасный. Непонятный.
Вот снова внутри что-то зашевелилось, уже настойчивей. Александр Данилович автоматически приложил руку к левой стороне груди. Сердце, словно чуя осторожные пальцы старика, заметалось, рванулось к ним сквозь грудную клетку.
Выдох. Вдох. Глубже, осторожней. Проклятая тахикардия. Медленно, медленно - выдох.
Внезапно стало жарко. Прохладный ветерок подземки обжёг вспотевшее лицо. Расстегнув бушлат, Александр Данилович бессмысленно посмотрел на часы, не запомнив время. Затем посмотрел на табло, флегматично отсчитывающее секунды от отправления предыдущего поезда.
Незаметно подкралось ощущение иррациональности. Всё вокруг почему-то показалось гротескным, неправильным. Шарф натирал горло. Ботинки жали. Пот градом катился за шиворот. Шаги незнакомца гулко отдавались в ушах, им вторило несносное сердце.
Что за напасть! Нервы шалят? Нет, ты это борсь. Не мальчик уже.
Вновь опустил взгляд, прикрыл глаза, прислушиваясь. Мыслей не было - только мерный стук. Стук шагов, стук сердца.

Даэрон стоял зажатый между старшими братьями и почтительно молчал, пока его лорд-отец вёл беседу. "Интересно, как я смотрюсь рядом с ними?" - пронеслось в голове. Идея надеть броню теперь уже не казалась ему такой удачной. Это был красивый чешуйчатый доспех из воронёной особым способом стали, напоминающий чешую горной медянки. Как он им гордился... Но на фоне братьев, бывалых воинов, он, должно быть, смотрелся карикатурно в своей новенькой блестящей броне, которой ещё не касался клинок. Как пони рядом с дестриерами.

Не так он представлял себе эту поездку.
Мальчишеская фантазия рисовала в его воображении совсем другие картины. Вот он сворачивает с Костяного Пути к городу на отцовском коне во главе небольшой свиты. Сам, без отца и братьев. Солнце отливает на его воронёной броне и бросает блики на счастливые лица женщин, вышедших поглазеть на кавалькаду. Впереди - конник со стягом, словно он, Даэрон, и впрямь значительная фигура. Сам лорд Вайтперл с улыбкой выходит поприветстовать его. Даэрон вручает пожилому лорду письма, говорит учтивые слова и подносит дары. Конечно, сентиментальный лорд уже очарован юношей и знакомит его со своими домочадцами. А вот и он - знаменитый Сишеллский бастард. Пусть он и низкого рождения, но в Дорне можно по пальцем пересчитать рыцарей таких же славных, как он. Он улыбается и бросает на Даэрона оценивающий взгляд - решено, он научит его всему, что знает сам!

...Но нет. Конечно, нет. Весь день он вместе с простыми мечниками плёлся на своём гнедом, глотая пыль из-под копыт настоящих рыцарских коней братьев. Должно быть, никто и не взглянул на него. Да и на что глядеть? Отец привёл его за руку, как малолетнего сопляка... И сейчас торгуется с Вайтперлом, даже не спросив сына - хочет ли он выносить ночное судно за дряхлеющим лордом или подносить боевое копьё могучему рыцарю, пусть и бастарду.
Вся его семья здесь и рядом с каждым контраст не в его пользу.
И как тут себя показать? Как произвести хорошее впечатление?

Даэрон взволнованно закусил губу. И тут понял, что старый лорд обращается к нему. Автоматически вежливо кивнув, он подавил волнение, сообразив, что от него не ждут развернутого ответа.
Нельзя разочаровывать отца неучтивостью. Лучше просто немного подождать.
Именно сейчас, в эту минуту, Даэрон отчётливо понимал, что здесь, в Сишелле, у него появится шанс стать кем-то большим, чем третий сын. Нужно только его не упустить!